В 2015 году депутаты от фракции «Единая Россия» внесли на рассмотрение законопроект, который вводит понятие запрета на действия как новой меры пресечения. Мера предусматривает запрет на совершение определенных действий, но не связана с полной изоляцией в помещении.
Комитет по конституционному законодательству на днях готов одобрить законопроект, но с некоторыми поправками. В комитете полагают, что новая мера пресечения не должна совмещаться с другими мерами, пишут «Ведомости». Норма закона вводит запрет на нахождение в определенных местах, на покидание помещения в определенное время, на общение в разных формах с определенными лицами (личное общение, телефонная связь, интернет). При этом сутки лишения свободы предлагают уравнять с двумя сутками запрета на выход из помещения и с тремя сутками запрета приближаться к лицу.
В заключении комитета говорится о том, что наложение запретов при избрании залогов – применение двух мер пресечения единовременно. Эту ситуацию призваны изменить поправки. Ранее законопроект поддержало правительство РФ.
Как Вы оцениваете введение новой меры пресечения в виде запрета на действия? Будет ли она эффективной?
- Оцениваю нововведение положительно. В США такая мера пресечения применяется к лицам, которые осуществляют домогательство, преследование, насилие в семье, насилие по отношению к детям, применятся на практике весьма эффективно. По поводу реализации не вижу сложностей – на человека можно повесить браслет, а что касается телефонных звонков – это нарушение легко доказывается, достаточно данных о совершенных звонках. К тому же для человека, если он нарушает запрет, может быть применена более жесткая мера пресечения в виде заключения под стражу, поэтому я не вижу проблем с реализацией такого нововведения.
Что касается одновременного избрания меры пресечения и запрета действий, и залога. Полагаю, что это должно быть оставлено на усмотрение суда, и в каждом конкретном случае суд должен принимать решение применять одну меру пресечения или обе одновременно, исходя из обстоятельств дела и личности самого обвиняемого.
Как Вы оцениваете введение новой меры пресечения в виде запрета на действия? Будет ли она эффективной?
К данной инициативе депутатов отношение, с одной стороны, доля разумного в этом есть, но с другой стороны, как практика, существующие меры пресечения, не применяются, вернее сказать, суды их не применяют. Вопрос – почему?
У большинства ответ сводится к отсутствию четкого механизма контроля за исполнением избранной меры пресечения. Инспектора службы исполнения наказания к каждому обвиняемому не приставишь. Ныне используемые в нашей стране электронные браслеты, по словам специалистов, дают постоянные сбои.
Мнение такое, давайте лучше мы наладим четкость в работе исполнительно-контролирующих органов, а уж потом будем плодить новые меры пресечения.
Как Вы оцениваете введение новой меры пресечения в виде запрета на действия? Будет ли она эффективной?
Введение новых мер пресечения мною приветствуется, оно создает возможность для альтернатив правоприменения. Задачи следствия могут быть достигнуты и без поголовного тюремного содержания. Ведь, если законом не предусмотрена такая возможность, то и воспользоваться ей нельзя. Что касается эффективности, то это покажет только практика. Залог тоже вселял оптимизм, но на деле применяется крайне редко. До сих пор правоохранители мечутся в основном между заключением под стражу и подпиской.
Как Вы оцениваете введение новой меры пресечения в виде запрета на действия? Будет ли она эффективной?
Уголовно-процессуальное законодательство предусматривает возможность избрания меры пресечения в отношении привлекаемых к уголовной ответственности лиц как гарантию того, что это лицо не скроется от правосудия, не продолжит совершать преступления и не воспрепятствует уголовному судопроизводству своими действиями. Для этих целей в Российском законодательстве предусмотрено 7 видов таких мер пресечения. Между тем, реальность нашего судопроизводства такова, что следственные органы и суды активно пользуются лишь двумя мерами: заключением под стражей и подпиской о невыезде и надлежащем поведении. И лишь в последнее время с большой неохотой суды избирают такие меры, как домашний арест и, еще реже, залог. Вероятнее всего, обуславливается это какой-то опаской к применению иных мер пресечения, ну и общей закостенелостью системы правосудия. Поэтому наличие новой меры пресечения, предлагаемой законодателем в качестве альтернативы мерам пресечения в виде залога и домашнего ареста, на практике рискует превратиться в очередную мертвую норму закона, которая будет декларироваться в Кодексе, но не будет применяться на практике. Хотя стремление законодателя расширить круг гарантий неприкосновенности личности и снизить количество "репрессивных" мер пресечения в целом является положительным, не стоит забывать, что без реального применения альтернативных мер пресечения исполнительными и судебными органами власти никакого значения наличие таких декларируемых норм для участников судопроизводства иметь не будет. Вспомним пример Конституции СССР 1936 года. Являясь самой гуманной и демократичной в мире из существовавших в то время, она не применялась реально, права и свободы декларировались, но не соблюдались. В итоге 1937 год вспоминается как год наиболее жестоких репрессий в сталинской эпохе. Так и сейчас, до тех пор, пока судебная система не перестроится и не начнет активно применять альтернативные виды мер пресечения, толку от декларирования и ввода новых мер пресечения не будет никакого.