Начальный момент уголовного преследования
Г. КОРОЛЕВ
Г. Королев, кандидат
юридических наук, Нижний Новгород.
О том,
с какого момента начинается уголовное
преследование человека, наши авторы уже
писали (см., например, статьи О. Жука - 2004, N 5;
А. Наумова - 2005, N 3). Но интерес к этой теме не
пропадает.
В теории уголовного процесса к
вопросу о начале уголовного преследования
нет единого подхода. Длительное время была
распространена точка зрения, согласно
которой началом уголовного преследования
считалось появление в уголовном деле
процессуальной фигуры обвиняемого.
Наиболее последовательным в этом плане был
М. Строгович, который утверждал, что
"уголовное преследование начинается и
ведется только в отношении определенного
лица, обвиняемого в совершении
преступления", следовательно, "актом
возбуждения уголовного преследования
является акт привлечения определенного
лица к делу в качестве обвиняемого" <*>.
--------------------------------
<*> Строгович М.С.
Уголовное преследование в советском
уголовном процессе. М.: Изд-во Академии наук
СССР, 1951. С. 60, 65.
При этом уголовное
преследование напрямую связывалось с
осуществлением функции защиты. Считалось,
что если "ведется уголовное преследование,
то ведется и защита", что функция защиты не
может осуществляться до привлечения в
качестве обвиняемого.
В последующем с
развитием демократических начал в жизни
общества и государства, направленных на
обеспечение прав и свобод граждан, в том
числе вовлеченных в сферу уголовного
судопроизводства, ученые-процессуалисты,
занимающиеся этой проблемой, постепенно
стали "передвигать" начальный момент
уголовного преследования к началу
производства предварительного
расследования.
А. Соловьев и Н. Якубович,
например, "доводят" момент начала
уголовного преследования до проведения
первого процессуального действия,
связанного с применением процессуального
принуждения, ограничивающего
конституционные права граждан. В то же
время они указывают, что "функция
уголовного преследования реализуется
также при возбуждении уголовного дела
против конкретного лица" <*>.
--------------------------------
<*> Соловьев А.Б.,
Якубович Н.А. К вопросу о концепции
правового обеспечения функции уголовного
преследования // Современные проблемы
уголовного права, процесса и
криминалистики. Москва - Кемерово, 1996. С.
79.
Анализ позиций ученых позволяет
выявить одно объединяющее их начало. Все
они связывают начальный момент уголовного
преследования с появлением в уголовном
деле лица, предположительно виновного в
совершении конкретного преступления, по
факту которого и возбуждено уголовное
дело.
Уместно в связи с этим рассмотреть
этимологическое значение понятия
"преследование". Дело в том, что в уголовном
процессе многие термины не соответствуют
тому пониманию, которое придается ему на
обыденном уровне. К примеру, "бытовое"
понимание "обвиняемого" не всегда совпадает
с уголовно-процессуальной интерпретацией
этого понятия.
Аналогично сложилась
ситуация с термином "уголовное
преследование", ключевое значение в котором
имеет последнее слово. Исследователи этого
правового явления вслед за филологами
применяют слово "преследовать" в значении
"следовать, гнаться за кем-нибудь с целью
поимки". Хотя в толковом словаре дается и
другое значение - "стремиться к чему-нибудь
(к примеру, преследовать свои цели;
преследовать благородные задачи)".
Представляется, что применительно к
уголовному процессу слово "преследовать"
("преследование") надлежит понимать не в
значении "гнаться за кем-нибудь с целью
поимки", а в значении - "следовать", "идти по
следу", "стремиться к установлению истины и
изобличению лица, совершившего
преступление". Поскольку конечная цель
преследования в этом случае - привлечение
лица к уголовной ответственности, то
обоснованно, на наш взгляд, используется
термин не просто "преследование", а
"уголовное преследование".
При таком
подходе не возникнет вопроса о том, с какого
момента необходимо приступать к
преследованию. Начать двигаться "по следу",
т.е. приступить к установлению события
преступления и изобличению преступника,
необходимо сразу, когда в компетентный
орган поступит информация (повод к
возбуждению уголовного дела) о совершенном
или готовящемся преступлении.
Такой
вывод в целом согласуется с позицией
современного законодателя. В ст. 21 УПК РФ
закреплено, что прокурор, следователь,
орган дознания и дознаватель принимают
меры по установлению события преступления,
изобличению лица или лиц, виновных в
совершении преступления, в каждом случае
обнаружения признаков преступления.
К
сожалению, новый УПК содержит много
противоречий. Одно из них наглядно
проявляется при сопоставлении указанной
нормы с п. 55 ст. 5, в котором дано понятие
уголовного преследования. Так, если ст. 21
обязывает прокурора и других названных в
ней должностных лиц приступить к
уголовному преследованию "в каждом случае
обнаружения признаков преступления", то в п.
55 ст. 5 говорится, что "уголовное
преследование - это... деятельность... в целях
изобличения подозреваемого, обвиняемого...".
В то время как предельно ясно, что в момент
обнаружения признаков преступления не
всегда известно, кем оно совершено. Тем
более уголовно-процессуальный закон четко
прописывает момент появления в деле таких
участников, как "подозреваемый" и
"обвиняемый". В силу изложенного полагаем,
что это противоречие следует устранить
путем приведения п. 55 ст. 5 в соответствие со
ст. 21 УПК таким, например, образом:
"Уголовное преследование - процессуальная
деятельность, осуществляемая стороной
обвинения в целях установления события
преступления, изобличения лица или лиц,
виновных в совершении преступления".
В
развитие этого суждения следует обратить
внимание еще на одно важное обстоятельство.
В соответствии с действующим
законодательством (ст. 140 УПК) возбуждение
уголовного дела возможно только при
наличии повода и основания к тому. В ч. 2 ст.
140 как раз говорится о том, что "основанием
для возбуждения уголовного дела является
наличие достаточных данных, указывающих на
признаки преступления". В то время как в ч. 2
ст. 21 речь не идет об установлении
"достаточных данных" для осуществления
уголовного преследования. Для начала этой
деятельности (уголовного преследования), в
силу требований закона, достаточно
обнаружения признаков преступления,
которые, отметим, содержатся в поводе для
возбуждения уголовного дела.
Отношения,
складывающиеся в процессе осуществления
уголовного преследования, по своей природе
являются уголовно-процессуальными. В
теории высказан ряд суждений о моменте
возникновения уголовно-процессуальных
отношений. В этом вопросе я разделяю
позицию авторов, считающих, что юридическим
фактом, порождающим
уголовно-процессуальные отношения,
является не решение о возбуждении дела, а
более ранний факт - поступление сведений о
совершенном или готовящемся
преступлении.
Таким образом, изложенное
позволяет заключить, что начальным
моментом уголовного преследования
является обнаружение прокурором и иными
должностными лицами, указанными в законе,
признаков преступления и этот момент
совпадает с возникновением
уголовно-процессуальных отношений.
Вопрос о том, с какого момента начинается
уголовное преследование и какие
процессуальные действия охватывает это
понятие, - не только теоретический, как это
может показаться на первый взгляд. Он имеет
принципиальное значение и для практики
уголовного судопроизводства.
В связи с
предлагаемым решением вопроса о начальном
моменте уголовного преследования
возникает необходимость рассмотреть
вопрос о соотношении "уголовного
преследования" с "расследованием
преступлений" на этапе досудебного
производства.
Во время действия УПК
РСФСР предварительное расследование
преступлений считалось самостоятельной
уголовно-процессуальной функцией наряду с
уголовным преследованием. В юридической
литературе выделялись такие варианты
соотношения этих правовых явлений:
1)
понятие "расследование" шире, чем понятие
"уголовное преследование", так как
расследование имеет место и до момента
появления в деле процессуальной фигуры
подозреваемого или обвиняемого;
2) эти
понятия совпадают - в том случае, когда
уголовное дело возбуждается в отношении
конкретного подозреваемого.
Наш подход
к рассматриваемой проблеме с позиции
современной правовой мысли и развития
законодательства позволяет определить
уголовное преследование на этапе
досудебного производства как понятие более
широкое, чем предварительное
расследование. В соответствии с
действующим уголовно-процессуальным
законом предварительное расследование
начинается с момента возбуждения
уголовного дела (ст. 156 УПК) и заканчивается
либо вынесением постановления о
прекращении дела (ст. 213), либо составлением
обвинительного заключения (ст. 215) или
обвинительного акта (ст. 225). Однако
современное досудебное производство,
помимо стадии предварительного
расследования, включает и стадию
возбуждения уголовного дела, которая
начинается с момента поступления
информации в компетентный орган о
совершенном или готовящемся
преступлении.
Выше уже приводились в
обоснование своей позиции положения ч. 2 ст.
21 УПК РФ. Попытаемся усилить аргументацию
ссылкой и на другие нормы
уголовно-процессуального права. При этом
будем исходить из того, что нормы,
регулирующие деятельность по
осуществлению уголовного преследования,
могут быть выражены не только в виде правил
поведения, но и отправного установления. К
числу последних можно отнести нормы,
изложенные в ст. 5 УПК РФ. Хотя они
непосредственно не регулируют поведение
субъектов уголовного преследования, было
бы неверно отрицать их значение для
возникновения и развития
уголовно-процессуальных правовых
отношений.
В подтверждение сказанного
приведем норму, изложенную в ст. 5 п. 38 УПК,
которая раскрывает понятие "розыскные
меры", понимая под ними "меры, принимаемые
дознавателем, следователем, а также органом
дознания по поручению дознавателя или
следователя для установления лица,
подозреваемого в совершении преступления".
Заметим, речь в этой норме идет не о
процессуальной фигуре подозреваемого, а о
лице, только заподозренном в совершении
преступления, но еще не переведенном в
статус соответствующего участника
уголовного судопроизводства, поскольку не
составлены соответствующие процессуальные
документы. Представляется, что приведенное
определение позволяет отнести "розыскные
меры" к понятию уголовного
преследования.
Суждение о том, что
законодатель связывает возможность начала
деятельности по осуществлению уголовного
преследования не только с моментом
возбуждения уголовного дела, а с более
ранним юридическим фактом, следует из
нормы, изложенной в п. 15 ст. 5 УПК. В ней
дается понятие термина "момент
фактического задержания", под которым
понимается момент фактического лишения
свободы передвижения лица, подозреваемого
в совершении преступления.
Из
приведенных примеров следует, что
уголовное преследование, как деятельность
по изобличению лица, виновного в совершении
преступления, включает (должна включать) и
оперативно-розыскную деятельность органа
дознания по установлению события
преступления и выявлению основания для
возбуждения уголовного дела.
Таким
образом, можно заключить, что современный
законодатель значительно расширил границы
уголовного преследования, выведя
деятельность по его осуществлению за рамки
предварительного расследования. Поэтому,
говоря о соотношении "уголовного
преследования" и "расследования
преступлений", можно сделать вывод, что, в
соответствии с действующим
уголовно-процессуальным
законодательством, уголовное
преследование по своему содержанию шире
понятия "расследование преступлений", так
как оно помимо производства
предварительного расследования включает в
себя действия по установлению основания
для возбуждения уголовного дела.
Из
сказанного можно сделать вывод: данные,
добытые оперативно-розыскным путем, должны
расцениваться как самостоятельные
процессуальные доказательства. В последние
годы именно такую позицию занял Верховный
Суд РФ, предлагая придавать статус
вещественного доказательства материалам
аудиозаписи и видеосъемки факта получения
взятки должностными лицами (см., напр.,
Бюллетень Верховного Суда РФ, 2003, N 10). И эта
правовая позиция высшего судебного органа
страны должна быть воплощена в нормах
уголовно-процессуального права.
ССЫЛКИ
НА ПРАВОВЫЕ АКТЫ
"УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" от 18.12.2001 N 174-ФЗ
(принят ГД ФС РФ
22.11.2001)
"УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС
РСФСР"
(утв. ВС РСФСР 27.10.1960)
Законность, 2005, N 5
