Защита чести, достоинства и деловой репутации в судебной практике(а.м. эрделевский)

В СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ
Материал подготовлен с использованием правовых актов
по состоянию на 20 октября 2005 года
А.М. ЭРДЕЛЕВСКИЙ
Александр Эрделевский, профессор МГЮА, доктор юридических наук.
Пленум Верховного Суда РФ в недавно принятом Постановлении от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" (далее - Постановление N 3) дал российским судам разъяснения по поводу применения норм, регулирующих отношения, связанные с защитой таких личных неимущественных благ, как честь, достоинство и деловая репутация. Ранее разъяснения по этому вопросу содержались в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 18 августа 1992 г. N 11 "О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" (далее - Постановление N 11), которое было объявлено утратившим силу в связи с принятием Постановления N 3 (п. 19 Постановления N 3). Постановление N 3 содержит более подробные, по сравнению с Постановлением N 11, разъяснения Верховного Суда РФ по вышеуказанной категории дел, а в подходе к решению некоторых вопросов его позиция претерпела существенные изменения, в связи с чем представляется целесообразным провести подробный анализ некоторых аспектов этого нового и весьма важного судебного акта.
Прежде чем перейти непосредственно к анализу Постановления N 3, следует заметить, что остается не вполне понятным, в связи с чем Верховному Суду потребовалось принимать новое постановление, поскольку, как представляется, было вполне достаточно внести изменения и дополнения в уже существовавшее Постановление N 11, тем более что никаких изменений в нормы ГК, посвященные защите личных неимущественных благ и компенсации морального вреда (ст. 150 - 152, 1099 - 1101 ГК), не вносилось. Как усматривается из преамбулы Постановления N 3, где отмечается в основном правильное соблюдение судами требований ст. 152 ГК, единственным мотивом для его принятия было возникновение в судебной практике неясных вопросов, связанных с ратификацией Российской Федерацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней. Между тем различие между вышеуказанными Постановлениями далеко не сводится исключительно к этим вопросам.
В п. 1 Постановления N 3 правильно отмечается тождественность понятия "диффамация", используемого в постановлениях Европейского суда по правам человека, понятию распространения не соответствующих действительности порочащих сведений, содержащемуся в статье 152 ГК. Вместе с тем привлекает внимание, что в этом же пункте Постановления N 3 Верховный Суд отмечает, что право граждан на защиту чести, достоинства и деловой репутации является их конституционным правом, а деловая репутация юридических лиц - одним из условий их успешной деятельности. Из этого тезиса вытекает необходимость различного подхода к защите деловой репутации в зависимости от того, какому виду субъектов гражданского права принадлежит это благо - гражданину или юридическому лицу. Если для гражданина деловая репутация представляет собой неимущественное (нематериальное) благо (п. 1 ст. 150 ГК), то деловая репутация юридического лица к числу неотчуждаемых и непередаваемых иным способом нематериальных благ ни в ст. 150, ни в других нормах ГК не отнесена. Если деловая репутация не относится к числу нематериальных благ, то это благо может быть только имущественным, или материальным (tertium non datur). Поэтому Верховный Суд прав, называя деловую репутацию юридического лица лишь условием его успешной деятельности. В особенности очевидной оказывается квалификация деловой репутации в качестве материального блага для юридического лица, являющегося коммерческой организацией, поскольку основную цель такой организации составляет извлечение прибыли (п. 1 ст. 50 ГК).
В сочетании с высказанной в п. 1 Постановления N 3 правильной позицией относительно квалификации деловой репутации юридического лица абсолютно нелогичным выглядит абзац 1 п. 15 того же Постановления, где со ссылкой на п. 7 ст. 152 ГК указывается, что правила, регулирующие компенсацию морального вреда в связи с распространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, применяются и в случаях распространения таких сведений в отношении юридического лица. Следует полагать, что это неверное высказывание сделано под влиянием Определения Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2003 г. N 508-О и толкования, содержащегося в п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" (подробнее об этом см.: Эрделевский А.М. О подходе Конституционного Суда РФ к защите деловой репутации юридических лиц). Отмеченное противоречие существенно снижает позитивный в целом эффект Постановления N 3.
Важное практическое значение п. 2 Постановления N 3 состоит в приравнивании по правовым последствиям распространения порочащих сведений в сети Интернет к распространению таких сведений в письменной форме. Аналогичное указание есть и в п. 7 Постановления.
С процессуальной точки зрения вносит определенность в вопросы подведомственности споров о защите деловой репутации п. 3 Постановления N 3, где Верховный Суд на основании ст. 33 АПК делает вывод о том, что споры между любыми субъектами гражданских правоотношений, в которых предметом иска является требование о защите деловой репутации в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, подведомственны арбитражным судам, а не судам общей юрисдикции. В то же время если сторонами спора о защите деловой репутации будут юридические лица или индивидуальные предприниматели в сфере, не относящейся к предпринимательской и иной экономической деятельности, то такой спор подведомствен суду общей юрисдикции.
Важное процессуальное значение имеет и п. 5 Постановления, посвященный субъектному составу ответчиков по искам о защите чести, достоинства и деловой репутации: надлежащими ответчиками являются авторы не соответствующих действительности порочащих сведений, а также лица, распространившие эти сведения. Дело в том, что в посвященном аналогичному вопросу п. 6 Постановления N 11 указывалось, в частности, что, если иск содержит требование об опровержении сведений, распространенных в средствах массовой информации, в качестве ответчиков привлекаются автор и редакция соответствующего средства массовой информации. На практике это указание рассматривалось судами как обязательное. Но если все необходимые для предъявления иска с позиций ст. 131 ГПК данные о средстве массовой информации или его учредителе как ответчике истцу известны либо их можно истребовать у органа, осуществляющего регистрацию средств массовой информации, то получение таких сведений об авторе публикации часто оказывалось затруднительным или невозможным, что осложняло судебный процесс.
В п. 5 Постановления N 3, как и в п. 6 Постановления N 11, отмечается, что если оспариваемые сведения были распространены в средствах массовой информации, то надлежащими ответчиками являются автор и редакция соответствующего средства массовой информации. Если эти сведения были распространены в средстве массовой информации с указанием лица, являющегося их источником, то это лицо также является надлежащим ответчиком. Но далее в п. 5 Постановления N 3 со ссылкой на ст. 40 ГПК уточняется, что если истец предъявляет требования к одному из надлежащих ответчиков, которыми совместно были распространены не соответствующие действительности порочащие сведения, суд вправе привлечь к участию в деле соответчика лишь при невозможности рассмотрения дела без его участия. Это уточнение не замедлило положительно сказаться на судебной практике, поскольку суды перестали без достаточных оснований обременять истца и самих себя "раскапыванием" сведений о личности автора.
Особого внимания заслуживает п. 7 Постановления N 3, где даны разъяснения относительно предмета доказывания по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации. В соответствии с п. 1 ст. 152 ГК удовлетворение иска об опровержении сведений возможно лишь при наличии следующего состава юридических фактов: распространение ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности.
По сравнению с п. 2 Постановления N 11 круг действий, квалифицируемых в качестве распространения сведений, расширился в п. 7 Постановления N 3 за счет включения в него, как отмечалось выше, распространения сведений в сети Интернет. Впервые в порядке судебного толкования дано определение не соответствующих действительности сведений. Согласно п. 7 Постановления N 3 таковыми являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения. Отмечается, что не могут рассматриваться как не соответствующие действительности сведения, содержащиеся в судебных решениях и приговорах, постановлениях органов предварительного следствия и других процессуальных или иных официальных документах, для обжалования и оспаривания которых предусмотрен иной установленный законами судебный порядок. В качестве примера сведений, которые не могут быть опровергнуты в порядке ст. 152 ГК, приводятся сведения, изложенные в приказе об увольнении, поскольку такой приказ может быть оспорен только в порядке, предусмотренном Трудовым кодексом РФ.
Порочащими в п. 7 Постановления N 3 предлагается считать, в частности, сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица. Сходное определение порочащих сведений содержалось и в п. 2 Постановления N 11, однако в нем отсутствовали слова "в частности", указывающие на неисчерпывающий характер перечня сведений, которые следует считать порочащими.
Однако, хотя Постановление N 3 действует уже более чем полгода, суды по-прежнему стабильно отказывают в признании порочащими сведений, если их нельзя квалифицировать как утверждения о нарушении требований закона, обычаев делового оборота или морально-этических норм. При этом суды не обращают внимания на то, что в п. 7 Постановления N 3 указывается, что порочащими такие сведения являются лишь "в частности", то есть приведенный в этом пункте Постановления N 3 перечень порочащих сведений не является исчерпывающим и не ограничивается лишь утверждениями о нарушении лицом норм закона или морали. Как следует из п. 1 ст. 152 ГК и п. 7 Постановления, порочащими следует считать любые сведения, которые умаляют честь, достоинство и деловую репутацию гражданина, хотя бы они и не содержали в себе утверждений о нарушении гражданином норм закона и морали и не создавали о нем в связи с этим отрицательного мнения, а лишь понижали его существующий положительный уровень. Каждый вправе поддерживать свои честь, достоинство и деловую репутацию на определенном уровне, и если в результате распространения не соответствующих действительности сведений эти блага умаляются, то такие сведения следует считать порочащими (например, распространено сообщение, в котором утверждается, что гражданин А. иногда употребляет определенный спиртной напиток, в то время как этот гражданин является абсолютным трезвенником, уважает в себе это качество и гордится его общественной оценкой). Именно такое истолкование п. 1 ст. 152 ГК соответствует ч. 1 ст. 21 Конституции РФ, согласно которой ничто не может быть основанием для умаления достоинства личности. Напротив, чрезмерно узкое толкование понятия "порочащие сведения" представляет собой нарушение ч. 1 ст. 21 Конституции РФ.
Необходимо также заметить, что правило п. 1 ст. 152 ГК является специальным способом восстановления чести, достоинства и деловой репутации истца в положение, существовавшее до нарушения права. Необоснованный отказ в применении этого способа правовой защиты представляет собой нарушение ст. 1 Протокола 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г., согласно которой каждое лицо имеет право на уважение своей собственности и никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом. Деловая репутация, согласно подходу Европейского суда по правам человека, входит в состав имущества в смысле ст. 1 Протокола 1 к Конвенции, поэтому не основанный на законе отказ в восстановлении умаленной деловой репутации противоречит Конвенции.
С п. 7 Постановления N 3 тесно связан п. 9 того же Постановления, где речь идет о распределении бремени доказывания в судебных спорах о защите чести и достоинства. Как отмечается в п. 9 Постановления N 3, в силу п. 1 ст. 152 ГК обязанность доказывать соответствие действительности распространенных сведений лежит на ответчике, а истец обязан доказать лишь факт распространения ответчиком сведений и их порочащий характер. Для сравнения обратим внимание, что в п. 7 Постановления N 11, также посвященном предмету доказывания по данной категории споров, об обязанности доказывания порочащего характера распространенных сведений не упоминалось, из чего в судебной практике делался вывод, что это обстоятельство не подлежит доказыванию истцом, а устанавливается (оценивается) самим судом.
Конечно, именно подход, сформулированный в п. 9 Постановления N 3, соответствует правилу п. 1 ст. 56 ГПК, согласно которому каждая сторона должна доказать обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений. Однако в судебной практике не замедлили в большом количестве появиться решения, в которых суды отказывали в удовлетворении иска об опровержении порочащих сведений в связи с недоказанностью истцом порочащего характера распространенных сведений. В связи с этим следует вернуться к п. 7 Постановления N 3, который позволяет разделить порочащие сведения на две группы. К первой группе относятся сведения, содержащие утверждения о нарушении истцом норм закона или морали, ко второй - сведения, содержащие утверждения, иным образом умаляющие существующий уровень чести, достоинства и деловой репутации истца. Следует обратить внимание, что ко второй группе сведений относятся именно утверждения, а не выражение ответчиком мнения, ущемляющего права и интересы истца, поскольку в последнем случае защита нарушенных прав осуществляется на основании п. 3, а не п. 1 ст. 152 ГК.
Сведения, относящиеся к первой группе, следует считать порочащими per se (сами по себе), в силу общеизвестности порочащего характера таких сведений. Их порочащий характер должен признаваться судом обстоятельством общеизвестным и в силу этого не нуждающимся в доказывании в соответствии

О стороне в договорах, заключенных доверительным управляющим  »

Комментарии к законам »