Пробелы уголовного законодательства
М. КАУФМАН
М. Кауфман, кандидат
юридических наук.
Пробелы в праве присущи
любой, даже самой совершенной
законодательной системе. Никакой
законодатель не может быть абсолютно
застрахован от ошибки или недосмотра,
создающих пробелы. Об этом свидетельствует
и опыт развития уголовного
законодательства России.
В уголовном
праве типичны следующие два варианта
пробелов:
1) отсутствие в законе прямого
указания на уголовную противоправность
отдельных общественно опасных деяний;
2)
несовершенство действующей нормы
уголовного закона, отсутствие ясного
указания на признаки преступного деяния, не
позволяющее в полной мере применить ее в
соответствии с истинной волей законодателя
(а иногда и подлинная воля законодателя
представляется загадкой).
Пробелы
свойственны как Общей, так и Особенной
частям уголовного законодательства.
Так, ст. 25 УК РФ, раскрывая содержание
прямого и косвенного умысла через
отношение к последствиям деяния, применима
лишь к так называемым материальным
составам преступлений. Не определяя умысла
в "формальных" составах, законодатель (надо
думать, невольно) подталкивает к
"крамольной" мысли о том, что в них он вообще
отсутствует. Ситуация эта известна и
требует исправления.
Другой пример.
Обратимся к нормам, регламентирующим
ответственность соучастников
преступления. Действующий УК не оперирует
понятием "неудавшееся соучастие", однако
теория уголовного права и учебная
литература его всегда выделяли.
С
неудавшимся, или беспоследственным,
соучастием мы сталкиваемся в тех случаях,
когда, несмотря на все усилия соучастников,
исполнитель отказывается совершить
преступление. Организационная
деятельность, подстрекательство и
пособничество оказываются в этом случае
безрезультатными. Между тем УК РФ
предусматривает правила квалификации лишь
в отношении неудавшегося
подстрекательства. Согласно ч. 5 ст. 34 "за
приготовление к преступлению несет
уголовную ответственность также лицо,
которому по независимым от него
обстоятельствам не удалось склонить других
лиц к совершению преступления".
О
неудавшихся организационных и
пособнических действиях закон не
упоминает. Практика, однако, вполне может
столкнуться со случаями, когда, несмотря на
все выполненные действия по организации
преступления или пособничеству ему,
исполнитель либо сразу отказался от
совершения преступления, либо,
первоначально согласившись, отказался от
выполнения преступления впоследствии.
Таким образом, правила квалификации
неудавшегося соучастия лишь частично
регламентированы уголовным законом. В
данном случае это пробел закона, который
может быть устранен путем внесения
соответствующих изменений в ст. 34 УК.
В
качестве пробела следует рассматривать
также и отсутствие в ряде случаев
регламентации условий применения
уголовно-правовых норм. Например, в ч. 2 ст. 10
УК РФ указывается: "Если новый уголовный
закон смягчает наказание за деяние, которое
отбывается лицом, то это наказание подлежит
сокращению в пределах, предусмотренных
новым уголовным законом". Но как применять
это положение? При приведении вынесенных
ранее приговоров в соответствие с новым
уголовным законом суд должен
руководствоваться жесткими, конкретными
критериями, а не определять наказание "в
пределах, предусмотренных новым уголовным
законом".
С целью "подкорректировать" ч. 2
ст. 10 УК на время приведения в соответствие
ранее вынесенных приговоров с новым УК
законодатель был вынужден внести изменения
в Федеральный закон от 13 июня 1996 г. "О
введении в действие Уголовного кодекса
Российской Федерации", которым предложил
снизить наказание до верхних пределов
санкции нового закона лицам, осужденным
ранее к более строгому наказанию, чем этот
верхний предел.
Вместе с тем более
справедливым, отвечающим требованиям
индивидуализации наказания с учетом роли
каждого осужденного в совершении
преступления, было бы, на наш взгляд,
указание в законе о сокращении наказания
всем лицам, отбывающим наказание по
приговорам, вынесенным до вступления в силу
нового уголовного закона, пропорционально
смягчению этим новым законом верхнего
предела наиболее строгого вида
наказания.
Уголовные кодексы некоторых
стран "ближнего" зарубежья пошли именно по
такому пути. Так, согласно ч. 2 ст. 13 УК
Республики Таджикистан, "если новый
уголовный кодекс смягчает наказуемость, за
которое лицо отбывает наказание,
назначенное наказание подлежит сокращению
в соответствии с верхним пределом санкции
вновь изданного уголовного закона".
Полагаем, что отсутствие подобного
правоположения в УК РФ - тоже пробел
закона.
Подобные дефекты можно легко
обнаружить и в Особенной части УК. Так, ч. 1
ст. 171 представляет собой норму, не
охватывающую именно те общественные
отношения, которые объективно должны были
бы рассматриваться как предмет ее
правового регулирования.
Дело в том, что
диспозиция рассматриваемой нормы не
устанавливает, как это ни странно,
уголовной ответственности за занятие
запрещенными видами деятельности.
Действующая редакция предполагает
возможное привлечение к уголовной
ответственности лишь за такую
предпринимательскую деятельность, которая
в принципе может быть зарегистрирована или
пролицензирована.
Очевидно, что лицо,
занимающееся запрещенным видом
деятельности, за которую не предусмотрена
уголовная ответственность специальной
нормой уголовного закона, избежит таковой.
Например, УК не содержит нормы,
устанавливающей ответственность за
розничную продажу этилового спирта, хотя
такие действия запрещены Федеральным
законом от 22 ноября 1995 г. "О государственном
регулировании производства и оборота
этилового спирта, алкогольной и
спиртосодержащей продукции". Поэтому
возможное привлечение за подобные действия
к ответственности по ст. 171 УК совершенно
справедливо будет рассматриваться как
аналогия закона, которая, как известно, в
уголовном праве не допускается (ч. 2 ст. 3 УК).
Таким образом, именно те общественные
отношения, посягательство на которые
представляет очевидную общественную
опасность, данная норма уголовного закона
не защищает.
Отсутствует в УК и норма,
предусматривающая ответственность за
рабство и торговлю людьми (работорговлю). В
определенной степени подобного рода деяния
охватываются ст. 152, устанавливающей
ответственность за торговлю
несовершеннолетними. Но ответственности за
торговлю взрослыми людьми она не
предусматривает. Статьи же 126 и 127,
предусматривающие ответственность за
похищение человека и незаконное лишение
свободы, по своей сути могут и не охватывать
случаи рабства.
Напомним, что ст. 1
Конвенции относительно рабства от 25
сентября 1926 г., участником которой является
и Россия, определяет рабство не просто как
отсутствие личной свободы, а как "состояние
или положение человека, над которым
осуществляются атрибуты права
собственности или некоторые из них", а
работорговлю (торговлю невольниками) - как
"всякий акт захвата, приобретения или
уступки человека с целью продажи его в
рабство, всякий акт приобретения
невольника с целью его продажи или обмена,
всякий акт уступки путем продажи или обмена
невольника, приобретенного с целью продажи
или обмена, равно как и вообще всякий акт
торговли или перевозки невольников" <*>.
Констатация указанного пробела в уголовном
праве фактически означает, что в УК РФ не
нашли своего адекватного отражения нормы
международного уголовного права о борьбе с
рабством и работорговлей.
--------------------------------
<*> См.:
Международное право в документах. М., 1997. С.
282 - 283.
Еще один пример. В ч. 3 ст. 331
определено, что уголовная ответственность
за преступления против военной службы,
совершенные в военное время либо в боевой
обстановке, определяется
законодательством Российской Федерации
военного времени. "Военное время" и "боевая
обстановка" - понятия не тождественные.
Россия ни с кем не находится в состоянии
войны, поэтому "военное время" как
обязательное условие применения
уголовного законодательства военного
времени отсутствует.
Но боевая
обстановка может возникнуть не только в
военное, но и в мирное время. Находящимся в
боевой обстановке следует считать всякого
военнослужащего, имеющего или выполняющего
боевое задание. И хотя на Северном Кавказе
наши военнослужащие, участвующие в
антитеррористической операции, уже
длительное время находятся в боевой
обстановке, никаких законодательных актов
военного времени не издается. Поскольку
преступления совершаются, то применяются
нормы, рассчитанные на мирное время. Это
означает, во-первых, применение закона по
аналогии, а во-вторых, свидетельствует об
отсутствии в уголовном законодательстве
России целого пласта уголовно-правовых
норм, а именно законодательства военного
времени, потребность в применении которого
не вызывает никаких сомнений.
Констатацию пробелов в уголовном праве
можно продолжить, но в нашу задачу не входит
выявление их всех. Однако полагаем, что к
настоящему времени в уголовном праве уже
накопилось немало "белых пятен" и таких
положений уголовного закона, которые
страдают неконкретизированностью,
вызывающей затруднения в его применении.
Понятно, что пробельности закона нуждаются
в устранении.
ССЫЛКИ НА ПРАВОВЫЕ АКТЫ
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН от 22.11.1995 N 171-ФЗ
"О
ГОСУДАРСТВЕННОМ РЕГУЛИРОВАНИИ
ПРОИЗВОДСТВА И ОБОРОТА ЭТИЛОВОГО СПИРТА,
АЛКОГОЛЬНОЙ И СПИРТОСОДЕРЖАЩЕЙ
ПРОДУКЦИИ"
(принят ГД ФС РФ
19.07.1995)
"УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ" от 13.06.1996 N 63-ФЗ
(принят ГД ФС
РФ 24.05.1996)
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН от 13.06.1996 N
64-ФЗ
"О ВВЕДЕНИИ В ДЕЙСТВИЕ УГОЛОВНОГО
КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(принят
ГД ФС РФ 24.05.1996)
"КОНВЕНЦИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО
РАБСТВА, ПОДПИСАННАЯ В ЖЕНЕВЕ 25 СЕНТЯБРЯ 1926
ГОДА, С ИЗМЕНЕНИЯМИ, ВНЕСЕННЫМИ ПРОТОКОЛОМ
ОТ 7 ДЕКАБРЯ 1953 ГОДА"
(Заключена в г.
Женеве 25.09.1926)
Законность, N 2, 2004
