"Практика международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2005 г." (сост. М.Г. Розенберг) ("Статут", 2006)

дополнительного соглашения N 3). Тот факт, что контракт заключен "под ключ" и на ответчика как заказчика была возложена дополнительным соглашением N 3 обязанность по поставкам оборудования для пилот-лаборатории, не снимает с истца общей обязанности по разработке соответствующей документации.
Вместе с тем, как можно заключить из материалов дела и пояснений представителей истца, для разработки истцом технической документации по указанным выше объектам были необходимы соответствующие данные, касающиеся технических характеристик оборудования, которые запрашивались у ответчика, но не были получены истцом. В этой связи состав арбитража полагает, что предметом действительных разногласий сторон по существу можно признать не вопрос о разработке технической документации (разработка этой документации, как отмечено выше, лежит на истце), а представление определенных исходных данных для разработки документации.
Согласно действующему законодательству исходные данные для разработки технической документации выдаются подрядчику заказчиком, если иное не предусмотрено договором (в последнем случае исходные данные разрабатываются самим подрядчиком и представляются для утверждения заказчику) (п. 1 ст. 759 ГК РФ). Поскольку в заключенном сторонами контракте и в дополнительном соглашении N 3 вопрос о разработке указанных исходных данных не был урегулирован, то, как полагает состав арбитража, должна действовать презумпция того, что ответчик как заказчик обязан был представить соответствующие исходные данные истцу, коль скоро у того возникла необходимость в них. Что таковая необходимость действительно была, вытекает из того факта, что согласно дополнительному соглашению N 3 на ответчике лежала обязанность поставить технологическое оборудование для пилот-лаборатории (данное обстоятельство полностью признается и самим ответчиком), без учета технических характеристик которого невозможна разработка технической документации истцом по пилот-лаборатории.
Аналогичным образом состав арбитража подходит и к оценке позиций сторон относительно получения заключения НИИ.
Как следует из материалов дела, при заключении дополнительного соглашения N 3 имелось в виду выполнение работ в соответствии с требованиями указанных стандартов на основании заключения НИИ N 3-8/424 от 05.10.2001 (см. подп. "г" преамбулы в ред. дополнительного соглашения N 3 от 6 марта 2002 г.). В дальнейшем потребовалось получить дополнительное заключение НИИ, без чего была невозможна разработка указанной выше документации. Между сторонами возникли разногласия относительно того, кто именно: истец как подрядчик или ответчик как заказчик обязан был получить соответствующее заключение НИИ и оплатить его.
При оценке позиций сторон состав арбитража полагает необходимым принять во внимание следующие обстоятельства.
Заключение НИИ по проектной документации в связи с применением указанных стандартов по своей правовой природе следует рассматривать как один из видов исходных данных для разработки истцом технической документации.
Истец, получив от ответчика в числе необходимых данных при подписании дополнительного соглашения N 3 заключение НИИ от 05.10.2001, вправе был полагать, что в случае необходимости получения от НИИ дополнительного заключения оно должно было быть представлено также ответчиком.
Как свидетельствуют материалы дела, в конечном счете ответчик признал необходимость получения им соответствующего заключения от НИИ. Письмом от 09.10.2002 ответчик сообщил истцу, что им получена от НИИ 3 октября 2002 г. и оплачена последнему пояснительная записка "Реконструкция производственного объекта N 2 в составе: прачечная, пилот-лаборатория, отбор проб, склад термолабильных продуктов. Технологические решения"; документ передается истцу. В тот же день ответчик дополнительно сообщил письмом истцу, что, хотя он не согласен с позицией истца относительно контрактных обязательств по разработке технологической документации на пилот-лабораторию, тем не менее он в целях разрешения проблемы и скорейшего завершения строительства нашел возможность и оплатил разработку указанной документации.
Неурегулированность со стороны ответчика изложенных выше проблем и привела к тому, что окончательное заключение НИИ по доработанной технической документации, представленной истцом НИИ 12.11.2002 в соответствии с первоначально сделанными НИИ замечаниями, было дано лишь 24.12.2002 (см. письмо НИИ от 24.12.2002).
Рассматривая в целом сложившуюся ситуацию, состав арбитража приходит к выводу, что в результате нарушения ответчиком как заказчиком своих обязательств по предоставлению исходных данных для разработки технической документации имели место обстоятельства, препятствующие исполнению работ подрядчиком (п. 1 ст. 719 ГК РФ).
Состав арбитража учитывает также, что согласно п. 21.1 контракта, если заказчик не выполняет свои обязательства в срок, подрядчик имеет право на продление сроков пропорционально продолжительности просрочки исполнения обязательств заказчиком.
Таким образом, на период, в течение которого по обстоятельствам, зависящим от ответчика, не был урегулирован вопрос о получении заключения от НИИ, а именно как минимум с сентября по декабрь 2002 г., следует считать продленным срок выполнения работ по строительству фабрики.
Кроме того, как следует из материалов, представленных самим ответчиком, несогласованность в вопросе о том, кто из подрядчиков, заключивших контракт, должен получить заключение НИИ, проистекает также из позиции, занятой ответчиком относительно того, что все подрядчики по контракту рассматриваются им как единый подрядчик и, следовательно, ответчик как заказчик вправе требовать исполнения всех обязанностей по разработке технической документации от всех подрядчиков совместно (письма ответчика от 21.06.2002, от 19.08.2002 и от 11.09.2002).
Данная позиция ответчика (следствием ее явился тот факт, что первоначально к разработке технической документации на такой объект строительства, как пилот-лаборатория, приступила югославская организация (см. письмо ответчика от 19.08.2002)) вызвала возражения со стороны истца, отметившего, что он отвечает только за объемы выполненных им работ и что именно ответчик своим неправильным толкованием контракта ставит под угрозу выполнение контракта (см. письмо истца от 30.09.2002).
7.3.3. В соответствии с контрактом (п. 1.1 приложения N 5) на обязанности ответчика лежало бесперебойное обеспечение строительства необходимым объемом электроэнергии. Как установлено материалами дела, данное условие контракта не соблюдалось, имели место многочисленные факты отключения электроэнергии в течение февраля (13, 14, 15, 16), сентября (29 - 30), октября (4, 18 - 19), ноября (24), декабря (28) 2002 г., января (11, 13), февраля (6, 9, 25), апреля (8) 2003 г. (см. приложение N 11 к исковому заявлению, документы на стр. 77, 97 - 99).
Следствием отключения электроэнергии явилась необходимость выполнения истцом дополнительных работ по устранению последствий аварий, вызванных несоблюдением режима электроснабжения: демонтажа отопительных приборов, насосов и другого оборудования, проведения работ по ремонту оборудования, полов, монтажу нового оборудования, антикоррозийной защите, изоляции, дополнительным испытаниям и т.д. - а также и необходимость принятия истцом дополнительных мер, направленных на предупреждение возможных аварий.
Состав арбитража находит, что материалами дела подтверждена необходимость проведения истцом указанных дополнительных работ, причем не только в целях обеспечения сохранности выполненных строительно-монтажных работ, но и в первую очередь в интересах самого ответчика, поскольку указанные работы проводились во избежание нанесения ответчику еще большего ущерба и предотвращения последнего, причем в условиях, не терпящих промедления, что подпадает под положения п. 4 ст. 743 ГК РФ.
Доводы ответчика о том, что истцом не доказаны как факты ненадлежащего электроснабжения, так и факты выполнения дополнительных работ, связанных с ненадлежащим электроснабжением, опровергаются материалами дела.
Истцом представлены убедительные доказательства того, что обо всех фактах ненадлежащего электроснабжения стройки и выполненных в связи с этим незамедлительных дополнительных работах ответчик своевременно извещался (см. письма истца от 01.03.2002, от 09.12.2002, от 16.12.2002, от 10.04.2003, от 26.05.2003); указанные письма с приложением счетов-фактур были получены ответчиком, о чем имеются соответствующие отметки канцелярии ответчика (факты получения писем подтверждены и представителями ответчика в заседании арбитража). При этом каких-либо возражений, вплоть до возбуждения истцом дела в МКАС, ответчик не заявлял.
Кроме того, в материалах дела имеется переписка сторон, из которой следует, что ответчик, признавая факты ненадежности электроснабжения стройки, сам просил истца наладить дополнительно дежурное электроснабжение (см. письмо ответчика от 26.12.2002, письмо истца от 26.05.2003). Установление дежурного режима отопления фабрики выполнено в целях предупреждения еще более крупных аварий на оборудовании и объектах и производилось истцом в период с 27 декабря 2002 г. по 1 апреля 2003 г.
Выполнение дополнительных работ, связанных с необеспечением ответчиком надлежащего электроснабжения, повлекло отвлечение у истца рабочей силы и материально-технических ресурсов, что, как полагает состав арбитража, дает право истцу на соответствующее продление сроков выполнения работ по контракту. О необходимости продления срока выполнения контрактных работ в связи с ненадлежащим электроснабжением ответчик своевременно предупреждался истцом (см. письмо истца от 01.03.2002). Письмом от 06.12.2002 ответчик сам признал, ссылаясь на факт аварии 3 декабря 2002 г., необходимость дежурного электроснабжения и обеспечения истцом дежурного персонала, а затем письмом от 26.12.2002 согласовал с истцом предлагаемые работы по переводу отопления завода в дежурный режим.
Мнение ответчика о том, что перебои в подаче электроэнергии исключить невозможно и, кроме того, согласно российским нормам, строительные площадки относятся к потребителям третьей категории, допускающей прекращение подачи электроэнергии (письмо от 06.12.2002), не может быть принято во внимание, поскольку при невозможности обеспечить надежность энергоснабжения через централизованную энергетическую систему ответчик обязан был использовать автономную систему энергообеспечения (к выводу о необходимости которой в конце концов он и пришел, предложив дежурный режим энергообеспечения).
7.3.4. Состав арбитража констатирует, что заключенным контрактом было предусмотрено, что исполнение заказчиком условий контракта обеспечивается безотзывной банковской гарантией, которая должна быть представлена заказчиком подрядчику не позднее 2 июля 2002 г. (п. 3.5.3 контракта в редакции дополнительного соглашения N 3).
По вопросу о предоставлении банковской гарантии истец неоднократно обращался к ответчику, о чем свидетельствует переписка сторон. Однако данное обязательство ответчиком не было выполнено не только к установленному сроку, но и вообще вплоть до расторжения контракта ответчиком.
7.3.5. В свете изложенного выше состав арбитража приходит к выводу, что ответчик не имеет права на оперативное, в качестве мер самозащиты, применение санкций в виде штрафа к истцу и, соответственно, на зачет суммы штрафа в счет своей основной задолженности перед истцом за выполненные работы и, следовательно, обязан уплатить истцу в полном размере всю сумму задолженности.
Состав арбитража находит неубедительными приведенные в доказательство вины истца в просрочке выполнения работ ссылки ответчика на материалы протокола совещания, состоявшегося 26 - 28 июня 2002 г. в Белграде с участием всех заключивших контракт сторон. В указанном протоколе зафиксировано двухмесячное, против графика, отставание в выполнении работ по строительству фабрики ввиду затруднений в финансировании строительства.
В связи с приведенными доводами ответчика состав арбитража отмечает, что проблема финансовых затруднений истца могла бы иметь значение для решения вопроса об ответственности истца за просрочку выполнения работ в случае, если бы ответчиком были со своей стороны соблюдены все встречные договорные обязательства и финансовые затруднения можно было рассматривать в качестве единственной причины, повлекшей несоблюдение сроков выполнения работ истцом. Между тем, как установлено выше (см. п. 7.3.2 - 7.3.5 мотивов настоящего решения), в деле имеются доказательства таких нарушений со стороны ответчика, при которых выполнение обязательств истцом в срок было невозможно независимо от финансового положения истца. Поэтому изложенные доводы ответчика не свидетельствуют, по мнению состава арбитража, о наличии причинно-следственной связи между указанными в них обстоятельствами и несоблюдением сроков строительства.
8. Заявленные истцом требования об уплате стоимости выполненных работ, связанных с ненадлежащим электроснабжением строительства, подлежат удовлетворению в полном размере.
Как установлено выше (см. п. 7.3.3 мотивов настоящего решения), истцом в результате нарушения ответчиком обязательств по надлежащему обеспечению строительства электроэнергией были выполнены дополнительные работы на указанную им сумму. При этом, как нашел арбитраж, работы были выполнены при обстоятельствах, подпадающих под положения п. 4 ст. 743 ГК РФ, а именно в условиях необходимости немедленных, в интересах ответчика, действий истца и проведения работ по устранению последствий аварий, когда невыполнение указанных работ могло привести к повреждению объекта строительства и нанесению ответчику еще большего ущерба.
В этом случае истец как подрядчик имеет право на оплату выполненных дополнительных работ (п. 4 ст. 743 ГК РФ). Доводы ответчика о том, что истцом не доказана стоимость работ, состав арбитража признает несостоятельными: в представленных истцом ответчику счетах-фактурах на выполненные работы, а также в письмах истца от 01.03.2002, 09.12.2002, 16.12.2002, 01.03.2003, 10.04.2003, полученных ответчиком, подробно указаны все виды выполненных работ и их стоимость по каждому виду работ; расчеты истца в заседании арбитража ответчиком не оспорены. В связи с изложенным состав арбитража находит исковые требования и их размер обоснованными и подлежащими удовлетворению.
9. При рассмотрении арбитражем требований истца об оплате других дополнительных работ установлено, что речь идет о выполнении истцом дополнительных работ, не учтенных в проекте и смете и поэтому не предусмотренных контрактом, необходимость выполнения которых, как считает истец, возникла в ходе исполнения контракта.
Состав арбитража находит, что в этом случае истец обязан был руководствоваться положениями п. 3 ст. 743 ГК РФ, предусматривающими, что подрядчик, обнаруживший в ходе строительства не учтенные в технической документации работы и в связи с этим необходимость проведения