Как правосудию стать правосудным?
уровне материала своего рода "общее право"
цивилизованных стран, которое и
способствует возникновению унификационных
феноменов" (Бержель Ж.-Л. Общая теория права:
Система права. М.: NOTA BENE, 2000. С. 251).
Судебные
решения, по образному выражению С.С.
Алексеева, и являются по самой своей сути
"живым правом" <*>. Такая характеристика
акта органа судебной власти тем актуальнее,
что российское государство и по истечении
десятилетия с момента вступления
Конституции в силу гораздо определеннее
проявляет себя не как правовое, а как
корпоративное, действует не столько в
интересах общества и личности, сколько в
интересах либерально-демократической
бюрократии, крупного капитала. Президент
России в прошлогоднем Послании
Федеральному Собранию РФ вынужден был
отметить такие, в частности, черты
деятельности двух политических ветвей
власти, как непрекращающийся обман граждан
невыполнимыми обещаниями, беззастенчивое
лоббирование интересов крупных компаний
<**>. Рассчитывать на исключительно
правовые подходы в нормотворческой
деятельности государства пока не
приходится. Но если позитивное право несет
на себе печать безнравственной политики
либо в законодательстве отсутствует норма,
соответствующая обстоятельствам
рассматриваемой судом жизненной ситуации,
правосудие предполагает поиск права и
утверждение его в качестве подлежащего
применению.
--------------------------------
<*>
См.: Алексеев С.С. Указ. соч. С. 117.
<**>
См.: РГ. 2003. 17 мая.
Где "отыскивать" это
право, каковы могут быть его источники, чем
определяются пределы дискреционных
полномочий судов и т.д. - по таким вопросам в
правовой теории высказывается немало
суждений, в основе которых - современное (не
легистское) правопонимание и принцип
верховенства права, в равной мере
обязательный для всех ветвей
государственной власти. В их ряду
первоочередного внимания заслуживает, на
наш взгляд, идея судебного прецедента как
формы проявления судебной власти в
ситуации, когда существующие
нормативно-правовые акты не могут быть
положены в основу правового решения. Такое
значение, по существу, уже имеют решения
Конституционного Суда РФ. Общие
нормы-правила содержатся в постановлениях
Пленума Верховного Суда РФ и Пленума
Высшего Арбитражного Суда РФ, и нижестоящие
суды, безотносительно к официальному
признанию их в качестве источников права,
фактически издавна руководствуются ими при
разрешении конкретных дел. Помимо
авторитета правовых позиций высших судов
определенную роль играет при этом,
очевидно, и гипотетический вывод судьи о
возможных последствиях пересмотра
выносимого им решения.
Непризнание за
указанными актами прецедентного значения
выглядит тем более алогично при той
значимости, какую имеют для российских
судов прецеденты Европейского суда по
правам человека.
В новых Арбитражном и
Гражданском процессуальных кодексах
появились нормы, которые В.М. Жуйков не без
оснований оценил (применительно к ст. 389 ГПК
РФ) как сделанный законодателем
"закамуфлированный шаг к признанию
судебного прецедента источником
российского права" <*>. В соответствии со
ст. 304 АПК РФ судебные акты арбитражных
судов, вступившие в законную силу, подлежат
изменению или отмене, если при рассмотрении
дела в порядке надзора Президиум Высшего
Арбитражного Суда РФ установит, что
оспариваемый судебный акт нарушает
единообразие в толковании и применении
арбитражными судами норм права (п. 1).
Согласно ст. 389 ГПК РФ, Председатель
Верховного Суда РФ или его заместитель
имеют право внести в Президиум Верховного
Суда РФ мотивированное представление о
пересмотре судебных постановлений в
порядке надзора в целях обеспечения
единства судебной практики и законности.
--------------------------------
<*> Жуйков В.
Гражданский процессуальный кодекс РФ:
разрешение коллизий // Российская юстиция.
2003. N 5. С. 29.
При некотором различии
приведенных формулировок президиумам
высших судов России предоставляется таким
образом одинаковая возможность
обеспечивать единство судебной практики.
Но единообразие (единство) судебной
практики должно, очевидно, устанавливаться
при этом обязательно на уровне права в его
понимании вышестоящим судом. К сожалению,
при отсутствии в стране единства судебной
системы нельзя исключить того, что это
понимание будет различным.
По мнению
В.В. Сорокина, правовая система переходного
периода как совокупное целое подчиняет
себе все явления и процессы правовой
действительности и создает из них
недостающие ей элементы. Самый высокий
уровень самоорганизации правовой системы
присущ процессу правореализации, в котором
юридическая практика сама "подсказывает"
выход из затруднительных юридических
ситуаций <*>.
--------------------------------
<*> См.: Сорокин В.В. Концепция
эволюционного развития правовой системы в
переходный период: Автореф. дисс. ... докт.
юрид. наук. Екатеринбург, 2003. С. 32 -
33.
Понятие юридической практики, однако,
слишком широко и неопределенно для того,
чтобы относить к праву выход из юридической
ситуации, который она "подсказала" тому или
иному правоприменителю, будь то чиновник
или судья. Одна и та же ситуация может быть
по-разному истолкована и оценена разными
людьми, а в этом уже таится опасность
произвола. Иное дело, если решение
опирается на общие конституционные
положения и выносится компетентными
судебными учреждениями. Только в таком
случае есть гарантия того, что недостающие
элементы правовой системы восполняются
именно правовыми положениями. Вместе с тем,
как справедливо отмечает С.С. Алексеев, без
подобной конструктивной деятельности
органы правосудия вообще не способны
выполнить свою высокую миссию в правовой
системе демократического общества <*>.
--------------------------------
<*> См.: Алексеев
С.С. Конституция: надежды и
действительность // Известия Уральского
госуниверситета. Екатеринбург, 1998. N 8. С. 65 -
66.
Нельзя не учитывать, что
самостоятельность и независимость судей,
их статус носителей государственной власти
- сами по себе категории относительные в том
смысле, что они основываются на праве, а
возможности права имеют свои пределы. По
точному определению венгерского юриста и
политолога А. Шайо, "правовое регулирование
ограничивает проявление власти лишь до
степени ее выносимости..." <*>.
Политическая, государственная власть
постоянно стремится к своему упрочению, и
создаваемое ею же, но тем не менее
связывающее ее право власть терпит лишь под
воздействием вынуждающих к этому
обстоятельств. Без судебной деятельности,
настаивающей на верховенстве права, власти
предержащие, пожалуй, в любом государстве
предпочли бы обойтись.
--------------------------------
<*> Шайо А.
Самоограничение власти. Краткий курс
конституционализма. М., 1999. С. 205.
Миссия
органов правосудия в современной России
тем более ответственна и сложна. Правовым
российское государство провозглашено в
отсутствие развитого гражданского
общества, тогда как именно под контролем
гражданского общества происходит обычно
формирование институтов правового
государства. Государственный аппарат у нас
и поныне активно использует авторитарные
методы властвования, которые не
сообразуются со стоящими перед
государством в постсоциалистический
переходный период задачами, прежде всего, с
задачей всемерно способствовать
утверждению класса свободных
собственников - основы правового
гражданского общества. Государственные и
правовые институты соответственно этой
ситуации не ориентированы на выражение
государственной воли общества, более того -
нет надежных гарантий упрочения и даже
сохранения правовых качеств самим
государством.
Вопрос о правовой
ответственности государства (в частности,
законодателя за законотворчество), уже
поставленный в теории, вполне актуален:
содержание иных законов рождает сомнение
даже в том, знакомы ли народные избранники с
Конституцией страны. Не меньшие претензии у
россиян и к власти исполнительной. Но
граждане наши, в массе своей, не усвоили еще
ту простую истину, что правовое государство
- это не благостная данность и даже не
достоверное предрешение, а прежде всего
адресованный гражданам призыв к правовой
инициативе, к участию в устроении
общественной жизни на началах законности и
справедливости. Участие же это
предполагает определенный минимум
правовой культуры общества, готовность
каждого индивида достойным
цивилизованного общества способом
добиваться реализации своих прав и
законных интересов.
Правосудие
некоторые авторы называют единственным
полноценным гарантом прав человека и
гражданина. Скорее всего, при этом имеется в
виду та роль, которую призваны играть суды в
публично-властном механизме становящегося
правового государства. Требуемых
полноценных гарантий, однако, судебная
система обеспечить пока, как видно, не в
состоянии в силу ряда причин, включая и
относящиеся непосредственно к
правотворческой деятельности двух
традиционных ветвей государственной
власти. Судебная власть, обязанная, как ни
сильно это будет сказано, воспитывать и
законотворцев, и правоприменителей в духе
верховенства права, делает в этом
направлении только первые робкие шаги.
Судебная деятельность, по определению
гласная, таковой в широком общественно
значимом понимании этого слова, к
сожалению, пока себя не зарекомендовала.
Люди о существовании и функционировании
третьей власти осведомлены слабо и порой
судебной процедуры просто опасаются,
особенно в случаях конфликтов с разного
рода начальством. Материалы средств
массовой информации о работе судов далеко
не всегда соответствуют уровню высокой
гражданской ответственности и
элементарной компетентности. Проблемами
правового воспитания никто серьезно не
занимается.
При таком положении вещей
одной из важнейших забот органов
правосудия видится налаживание их
взаимодействия со СМИ как важнейшим
институтом гражданского общества, правовые
интересы которого призваны обеспечивать
суды. Судебная работа должна быть видна не
только участвующим в деле, но и гораздо
более широкому кругу лиц. Судьи, что
немаловажно, будут в таких условиях более
предметно ощущать ответственность за
законность и справедливость своих решений
перед обществом.
В соотношении с
другими ветвями государственной власти
роль судебной власти состоит, очевидно, в
том, чтобы нейтрализовать имманентно
присущие, к сожалению, всякой политической
власти негативные черты, удерживать
деятельность публичной власти в правовом
русле, а это и будет означать, что
государство все в большей мере становится
гарантом свободы личности.
Возросший
авторитет судебной власти в обществе
станет важнейшим фактором активизации
борьбы за право.
Журнал российского
права, 2004, N 10
