Деятельность адвоката по защите прав и законных интересов подозреваемого на предварительном следствии
ИНТЕРЕСОВ ПОДОЗРЕВАЕМОГО НА
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОМ СЛЕДСТВИИ
А.Д.
КАРПУХИН
Карпухин А.Д., адвокат.
Одним
из важных элементов в структуре требования
обеспечения подозреваемому (обвиняемому)
права на защиту является обеспечение ему
возможности защищаться от уголовного
преследования и отстаивать свои интересы с
помощью защитника.
Согласно ранее
действовавшему УПК РСФСР (ч. 4 ст. 47) в
качестве защитников на стадии
предварительного расследования
допускались: адвокат по предъявлении им
ордера юридической консультации;
представитель профессионального союза или
другого общественного объединения по
предъявлении протокола, а также документа,
удостоверяющего его личность. При этом
наличие у такого представителя
юридического образования, каких-либо
профессиональных знаний и опыта закон не
требовал, что, по мнению Конституционного
Суда РФ, "ставило под сомнение возможность
обеспечить обвиняемому (подозреваемому)
право на получение квалифицированной
юридической помощи в тех случаях, когда
защитником на предварительном следствии
является не адвокат, а представитель
профсоюза или другого общественного
объединения" <*>.
--------------------------------
<*> Постановление Конституционного Суда
РФ от 28 января 1997 г. N 2-П "По делу о проверке
конституционности части четвертой ст. 47 УПК
РСФСР в связи с жалобами граждан Б.В.
Антипова, Р.Л. Гитиса, С.В. Абрамова" //
Вестник Конституционного Суда РФ. 1997. N
1.
Разработчики нового УПК РФ учли позицию
Конституционного Суда, и уже с 1 июля 2002 г. в
качестве защитников на стадии досудебного
производства стали допускаться только
адвокаты (ч. 2 ст. 49).
Поэтому при
дальнейшем изложении понятия "защитник" и
"адвокат" будут рассматриваться как
синонимы.
Деятельность адвоката по
защите прав и законных интересов
подозреваемого (обвиняемого) можно условно
разделить на две части: 1) участие в
проведении отдельных следственных
действий, ознакомление с материалами
уголовного дела и 2) заявление ходатайств,
принесение жалоб и представление
доказательств.
Остановлюсь на участии
защитника в проведении следственных
действий по защите интересов
подозреваемого.
В дореволюционной
литературе по уголовному процессу, в период
действия Устава уголовного
судопроизводства, проблема подозреваемого
в отечественном уголовном процессе не
вставала. Как участник уголовного процесса
подозреваемый появлялся при производстве
по уголовным делам, по которым
предварительное следствие являлось
обязательным, в предшествующий началу
следствия довольно ограниченный отрезок
времени при исключительных
обстоятельствах. Когда судебный
следователь не мог немедленно приступить к
следствию, на полицию в соответствии со ст.
257 УУС возлагалась обязанность произвести
до его прибытия не терпящие отлагательства
следственные действия по закреплению
доказательств во избежание уничтожения
следов преступления и "меры к пресечению
подозреваемому способов уклониться от
следствия" в случаях, предусмотренных в
настоящее время ст. 91 действующего УПК в
качестве оснований для задержания
подозреваемого в совершении преступления.
Подозреваемым лицо именовалось и тогда,
когда следователь при производстве
следствия об одном преступлении
обнаруживал признаки другого, не
связанного с первым, и, не имея права в
подобных случаях без предложения лиц
прокурорского надзора приступать к
"исследованию вновь открытого
преступления", самостоятельно принимал
меры к пресечению подозреваемому способов
уклониться от следствия (ст. 314 УУС).
Таким образом, по общему правилу согласно
УУС подозреваемый являлся кратковременным
участником дознания, предшествующего
предварительному следствию. Указанное
правило, по существу, было воспринято
советским уголовно-процессуальным
законодательством в начальный период его
создания. УПК 1922 г. предусматривал
производство дознания во многом аналогично
УУС - как следующий непосредственно за
возбуждением дела этап производства,
осуществляемый органом дознания в случае
необходимости безотлагательно, пока к
расследованию не приступил следователь,
закрепить доказательства и задержать
подозреваемое лицо.
Однако принятие УПК
1923 г. и внесение в него позднее ряда
изменений и дополнений привело к тому, что к
началу тридцатых годов различия между
следствием и дознанием оказались
фактически стерты.
Принимая во внимание
угрожающие масштабы и последствия подобной
практики, Прокуратура СССР в 1937 г., далеко не
самом благоприятном для обеспечения прав
личности, издала Циркуляр от 5 июня N 41/26 со
следующими предписаниями: "При допросе
граждан, подозреваемых в совершении
преступления, не допускать наименования их
"подозреваемыми" и вообще устранить из
следственной практики фигурирование на
следствии того или иного лица в положении
"подозреваемого". Если в отношении того или
иного лица имеются данные, указывающие на
совершение им преступления,- привлекать это
лицо к уголовной ответственности и
допрашивать в качестве обвиняемого"
<*>.
--------------------------------
<*> Шадрин
В.С. Обеспечение прав личности при
расследовании преступлений. М., 2000. С.
112.
Однако полностью искоренить практику
допроса граждан в качестве подозреваемых
до привлечения их в качестве обвиняемых,
навсегда удалить подозреваемых из
психологии следователей оказалось
невозможным, даже если предписания "забыть
о них" исходили от такого влиятельного лица,
каким являлся прокурор СССР А.Я. Вышинский.
Поэтому в теории и практике уголовного
процесса продолжался поиск путей выхода из
сложившегося положения.
Наиболее
привлекательный вариант ее решения был
предложен М.С. Строговичем: считать
подозреваемыми только тех, в отношении кого
при производстве по уголовному делу до
привлечения в качестве обвиняемого
применяется задержание или одна из мер
пресечения <*>. При этом автор
необоснованно исключал подозреваемых из
числа подвергаемых уголовному
преследованию, к каковым он относил только
обвиняемых, не считая применение
задержания и мер пресечения к лицу до
привлечения его в качестве обвиняемого
проявлением уголовного преследования
<**>.
--------------------------------
<*> См.:
Строгович М.С. Уголовное преследование в
советском уголовном процессе. М., 1951. С. 118.
<**> См.: Там же. С. 111, 113.
В дальнейшем
подобная позиция, видимо, повлияла на
отрицательное решение в теории уголовного
процесса вопроса об отнесении
подозреваемого к субъектам права на защиту
наряду с обвиняемым.
Точка зрения М.С.
Строговича, обладавшего огромным
авторитетом в науке и возглавившего
комиссию Президиума Верховного Совета
РСФСР по подготовке нового
Уголовно-процессуального кодекса,
воплотилась в ст. 52 УПК РСФСР 1960 г., согласно
которой подозреваемыми признавались: 1)
лицо, задержанное по подозрению в
совершении преступления; 2) лицо, к которому
применена мера пресечения до предъявления
обвинения.
Федеральным законом от 20
марта 2001 г. данная статья была дополнена еще
одним пунктом, согласно которому
подозреваемым также признается лицо, в
отношении которого возбуждено уголовное
дело <*>.
--------------------------------
<*>
Российская газета. 2001. 23 марта.
Но и в
результате появления в законе указанного,
казалось бы, совершенно ясного и
недвусмысленного, положения проблематика
процессуального положения подозреваемого
не была исчерпана. Постоянно давала о себе
знать тенденция к расширению оснований
появления в уголовном деле подозреваемого,
обусловленная не до конца удовлетворенными
потребностями следственной практики,
устоявшимися в ней стереотипами и
несовершенством действующего
уголовно-процессуального
законодательства.
В стадии
предварительного расследования лиц, в
отношении которых имелись данные,
позволяющие предполагать их причастность к
совершению преступления, но не дающие
оснований применять к ним задержание или
меру пресечения, а тем более предъявить им
обвинение, стали допрашивать как
подозреваемых, но по правилам допроса
свидетеля. При этом перед началом допроса
они, как свидетели, предупреждались об
уголовной ответственности за дачу ложных
показаний и за отказ от дачи показаний, а
полученные показания фиксировались в
протоколе допроса свидетеля. В результате
возникла парадоксальная ситуация, когда
заподозренному в известной мере выгоднее
было оказаться в положении задержанного по
ст. 122 УПК РСФСР и тем самым приобрести права
подозреваемого для защиты, в том числе
право не давать показания, чем под угрозой
уголовного наказания изобличать самого
себя в инкриминируемом преступлении.
Существованию подобного парадокса
способствовала недостаточно определенная
редакция ч. 1 ст. 73 УПК РСФСР, безоговорочно
требующая от любого лица, вызываемого в
качестве свидетеля, "сообщить все известное
по делу и ответить на поставленные вопросы".
И хотя в юридической литературе
обоснованно разъяснялось, что, как бы
сильны ни были субъективные подозрения
следователя в отношении определенного
лица, допрашивая это лицо в качестве
свидетеля, он не вправе ставить вопросы,
изобличающие это лицо в совершении
преступления <*>, заподозренные лица
буквально через одного допрашивались по
вопросам их причастности к преступлению
как свидетели.
--------------------------------
<*> См.: Калашникова Н.Я. Гарантии прав
свидетеля, эксперта, переводчика и понятого
в советском уголовном процессе. М., 1966. С.
7.
По поводу возможного решения
затронутых проблем высказывались
различные мнения. Исходя из недопустимости
существования в уголовном процессе
"изобличаемых свидетелей" или
"свидетелей-подозреваемых" предлагалось
считать подозреваемым лицо, которое
вовлечено в процесс путем вызова на допрос
в качестве подозреваемого или применения к
нему различных мер процессуального
принуждения, среди которых наряду с мерами
пресечения и задержанием назывались обыск,
освидетельствование, наложение ареста на
имущество, отобрание образцов для
сравнительного исследования и т.д. <*>.
--------------------------------
<*> См.: Бекешко С.П.,
Матвиенко Е.П. Подозреваемый в советском
уголовном процессе. Минск, 1969. С. 34, 36 -
37.
Столь широкая трактовка оснований для
признания лица подозреваемым
представлялась неприемлемой. Обыск,
освидетельствование и другие подобные
следственные действия согласно закону
возможны как в отношении подозреваемых, так
и в отношении свидетелей или потерпевших.
Еще более велик круг лиц, на имущество
которых может быть наложен арест. Поскольку
практически невозможно достаточно четко
разграничить случаи, когда, например, обыск
будет производиться у лица, на основании
имеющихся данных заподозренного в
совершении преступления, а когда у других
лиц. На практике в категорию подозреваемых
произвольно станут зачисляться многие
граждане, к преступлению никоим образом не
причастные. Трудно даже вообразить, сколько
таких "подозреваемых" может появиться при
расследовании по тому или иному уголовному
делу.
В ряде случаев идеи
совершенствования оснований определения
подозреваемого как участника уголовного
процесса сводились к предложению
признавать лицо подозреваемым путем
вынесения специального мотивированного
постановления <*>, или вынесение
постановления о привлечении лица в
качестве подозреваемого предлагалось
считать дополнительным вариантом
появления подозреваемого в уголовном
процессе наряду с предусмотренными в ст. 52
УПК РСФСР. При этом привлечение в качестве
подозреваемого рассматривается как
обязательное процессуальное действие по
уголовному делу, подобно привлечению в
качестве обвиняемого <**>.
--------------------------------
<*> См.: Алексеев
Н.С., Даев В.Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития
науки уголовного процесса. М., 1980. С. 127.
<**> См.: Короткий Н.Н. Процессуальные
гарантии неприкосновенности личности
подозреваемого и обвиняемого в стадии
предварительного расследования. М., 1981. С. 26,
29.
В идее привлекать граждан к участию в
деле в качестве подозреваемых путем
вынесения специального постановления,
чтобы избавить их от тягости положения
"изобличаемого свидетеля", есть свое
рациональное зерно. Однако в настоящее
время осуществление данной идеи ни
теоретически, ни практически не
оправдано.
Статьей 51 Конституции РФ
совместно со свидетельским иммунитетом
установлена так называемая привилегия от
самообвинения (самоизобличения), суть
которой заключается в освобождении кого бы
то ни было от обязанности давать показания
против себя самого.
При указанных
условиях привлечение лица в качестве
подозреваемого путем вынесения
постановления обессмысливается. Если в
отношении лица имеются данные,
свидетельствующие о совершении им
преступления, их надлежит проверить,
уточнить и в случае необходимости
дополнить до получения оснований не просто
подозревать, а обвинять, и уже в
постановлении о привлечении в качестве
обвиняемого четко и конкретно
сформулировать обвинение, чтобы
привлеченный имел возможность получить
ясное представление, от чего ему предстоит
защищаться.
С другой стороны, если
исходить из целесообразности как можно
раньше предоставить заподозренному лицу
возможность использовать право
подозреваемого на защиту, то вряд ли можно
всерьез надеяться, что на практике
следователи ради этого станут до
задержания или, например, ареста привлекать
граждан в качестве подозреваемых. Было бы
отлично, если бы своевременно выносились
постановления о привлечении хотя бы в
качестве обвиняемых, что на практике
происходит еще далеко не всегда.
Новый
УПК РФ (ст. 46) сохранил без изменений все
существующие на сегодня три варианта
появления в уголовном процессе
подозреваемого. Остановлюсь на них
подробнее, так как они во многом определяют
поведение защитника на допросе
подозреваемого.
В российском уголовном
процессе с позапрошлого века
предусматривается возможность вовлечения
лица в качестве подозреваемого путем
задержания. Основания и условия задержания
на первый взгляд ясно и подробно изложены в
законе (как в ст. 122 УПК РСФСР, так и в ст. ст. 91
и 92 УПК РФ). Однако в юридической литературе
нет единства по вопросу о том, что может
быть положено в основу решения о
задержании: только доказательства <*> или
также данные оперативно-розыскного
характера <**>. С позиций обеспечения прав
личности вторая точка зрения неприемлема.
Допустимость задержания на основании
данных оперативно-розыскного характера
ведет к произволу. Негласные оперативные
данные не отражаются в материалах
уголовного дела и судебного контроля
<***>.
--------------------------------
<*> См.:
Короткий Н.Н. Процессуальные гарантии
неприкосновенности личности
подозреваемого и обвиняемого в стадии
предварительного расследования. М., 1981. С. 48;
Гуткин И.М. Актуальные вопросы
уголовно-процессуального задержания. М., 1980.
С. 36.
<**> См.: Лившиц Ю.Д. Меры
пресечения в советском уголовном процессе.
М., 1964. С. 34.
<***> См.: Петрухин
