Новое постановление пленума верховного суда рф по хищениям
СУДА РФ ПО ХИЩЕНИЯМ
Н. ЛОПАШЕНКО
Н.
Лопашенко, Саратовская государственная
академия права, профессор.
27 декабря 2002 г.
состоялся очередной Пленум Верховного Суда
Российской Федерации, который принял
Постановление "О судебной практике по делам
о краже, грабеже и разбое".
Значение
данного акта трудно переоценить: прежде
всего, это первое постановление Пленума,
посвященное судебной практике по делам о
хищениях, после принятия Уголовного
кодекса 1996 г. Это Постановление по
разъяснению форм хищения - кражи, грабежа,
разбоя, чего не было уже более тридцати пяти
лет; ранее в постановлениях обсуждались
общие проблемы хищений. В нем
систематизированы и вновь представлены уже
устоявшиеся квалификационные положения,
ранее разбросанные по другим
постановлениям как республиканского, так и
бывшего союзного уровня.
Постановление
принято после внесения законодательных
изменений в ст. 158 УК и после вступления в
действие нового административного
законодательства и изменений в нем по
мелким хищениям. Постановление пришло на
смену Постановлению Пленума Верховного
Суда РСФСР от 22 марта 1966 г. "О судебной
практике по делам о грабеже и разбое",
которое родилось еще в советский период и
подвергалось многочисленным
корректировкам. И, наконец, самое главное - в
Постановлении 2002 г. Пленум Верховного Суда
РФ попытался решить многие дискуссионные
или сложные квалификационные проблемы,
возникающие в практике по кражам, грабежам
и разбоям. В свою очередь, это поможет
унифицировать судебную и следственную
практику, предотвратить возможные ошибки в
понимании и применении норм,
предусмотренных ст. ст. 158, 161 и 162 УК РФ.
Вместе с тем по некоторым вопросам новое
Постановление Пленума Верховного Суда не
оправдало ожиданий. По отдельным проблемам
Пленумом высказаны спорные или
противоречивые, а иногда и ошибочные, на мой
взгляд, суждения. От решения ряда важнейших
проблем понимания и квалификации
конкретных форм хищений Пленум просто
уклонился.
Рассмотрим новое
Постановление Пленума Верховного Суда РФ с
точки зрения достижений, ошибок и упущенных
возможностей.
Давая понятие тайного
способа совершения хищений, Пленум 2002 г.
совершенно справедливо, на мой взгляд,
вновь, вслед за Постановлением Пленума
Верховного Суда СССР 1986 г. "О судебной
практике по делам о преступлениях против
личной собственности", подчеркнул
определенный приоритет при решении вопроса
о способе хищения субъективного критерия:
"В тех случаях, когда указанные лица
(собственник, или иной владелец имущества,
или посторонние лица. - Н.Л.) видели, что
совершается хищение, однако виновный,
исходя из окружающей обстановки, полагал,
что действует тайно, содеянное также
является тайным хищением чужого имущества"
(п. 2).
Важным является дополнение
существовавшей и ранее характеристики
одной из разновидностей грабежа указанием
на факт осознания свидетелями хищения
противоправного характера действий
виновного и невлияние на квалификацию
содеянного как грабежа того, принимали
свидетели меры к пресечению этих действий
или нет (п. 3).
Это дополнение повлекло
включение в Постановление совершенно
нового для руководящих разъяснений
Верховного Суда (и в теории, и в судебной
практике оно применялось) положения,
сформулированного в п. 4. Согласно ему есть
кража в том случае, если присутствующее при
незаконном изъятии чужого имущества лицо
не сознает противоправности этих действий
либо является близким родственником
виновного, рассчитывающего в связи с этим
на отсутствие противодействия со стороны
указанного лица. Действительно, при наличии
перечисленных обстоятельств присутствуют
все признаки тайного хищения: факт хищения
не понимается присутствующим при нем
человеком как преступление, что, в свою
очередь, используется виновным, или же
последний с достаточными основаниями
рассчитывает на молчание свидетеля
хищения, что опять-таки говорит о тайне
содеянного. Если же названные выше лица
принимали меры для пресечения хищения
чужого имущества (например, требовали
прекратить противоправные действия), то в
действиях виновного содержится грабеж.
Следует в то же время отметить, что Пленум,
на мой взгляд, излишне сузил круг тех лиц,
присутствующих при изъятии чужого
имущества, на молчание которых может
полагаться виновный. Так, в числе этих лиц
не назван супруг(а). Мотивы, которыми
руководствовался Пленум, в общем, понятны: в
ст. 5 УПК РФ к числу близких родственников
отнесены "супруг, супруга, родители, дети,
усыновители, усыновленные, родные братья и
родные сестры, дедушка, бабушка, внуки".
Однако в этой же статье УПК подчеркнуто, что
речь идет о понятиях, употребляемых "в
настоящем Кодексе". Уголовный же закон к
числу близких родственников супруга(гу) не
относит, отдельно называя их в примечаниях
к ст. ст. 308, 316 УК.
Кроме того, есть и
другие лица, на молчание которых виновный
может рассчитывать: жених или невеста,
друзья, лица, с которыми ранее совершал
преступления или отбывал наказание, и т.п.
Едва ли хищение, совершенное в присутствии
только этих лиц, можно считать открытым;
степень его опасности, по-моему,
значительно ниже степени общественной
опасности грабежа. Собственно, и сам
Верховный Суд РФ ранее стоял на такой
позиции. По конкретному делу, например, не
была признана посторонним человеком
приятельница виновного <*>.
--------------------------------
<*> Бюллетень
Верховного Суда Российской Федерации. 1995. N
2. C. 6.
Очень важным считаю разъяснение,
которое сформулировано в ч. 1 п. 7
Постановления 2002 г.: "Не образуют состава
кражи или грабежа противоправные действия,
направленные на завладение чужим
имуществом не с корыстной целью, а,
например, с целью его временного
использования с последующим возвращением
собственнику либо в связи с предполагаемым
правом на это имущество. В зависимости от
обстоятельств дела такие действия при
наличии к тому оснований подлежат
квалификации по статье 330 УК РФ или другим
статьям Уголовного кодекса Российской
Федерации".
Проблема "временного
позаимствования" стала особенно актуальной
в период рыночных отношений. При
значительном распространении подобных
нарушений отношений собственности на
практике она в уголовном порядке
практически не урегулирована, в связи с чем
уголовно - правовую охрану отношений
собственности следует признать явно
недостаточной. Исключением является лишь
состав преступления, предусмотренный ст. 166
УК (неправомерное завладение автомобилем
или иным транспортным средством без цели
хищения).
Пленум Верховного Суда РФ,
разумеется, не может решить указанную
проблему - это прерогатива законодателя.
Однако дать толкование по квалификации
временного позаимствования на основе
действующего законодательства вполне в его
силах, что и было сделано. Но и здесь Пленум
занял противоречивую позицию. Исключив
возможность в анализируемой ситуации кражи
и грабежа, он не упомянул разбой. Означает
ли это, что в некоторых случаях временное
позаимствование чужого имущества следует
расценивать как разбой? Если да, то это
противоречит закону, который определяет
разбой как нападение в целях хищения чужого
имущества. Отрицательный ответ очевиден.
Какой же должна быть квалификация
временного позаимствования чужого
имущества, совершенного с нападением,
соединенным с насилием, опасным для жизни
или здоровья, или с угрозой такого насилия?
Вопрос остался открытым. Думаю,
возможностей ст. 330 УК для этого
недостаточно; следует квалифицировать
содеянное по статьям, предусматривающим
ответственность за причинение вреда
здоровью. Проблемы это, конечно, в полной
мере не решит; для ее решения требуется
принятие новой уголовно - правовой нормы.
Большая часть нового Постановления (п. п. 8 -
15) отведена решению вопросов соучастия в
хищении, что само по себе отрадно. Они самые
сложные при квалификации любых деяний, что
особенно видно на примере наиболее
распространенных преступлений - краж,
грабежей и разбоев. Могут быть без
каких-либо оговорок поддержаны положения,
содержащиеся в п. п. 9, 11, 13, 14; все они в
основном ранее в постановлениях не
предусматривались.
В то же время очень
многие рекомендации, относящиеся к
толкованию содержания и пределов
соучастия, носят незаконченный или спорный
характер, а иногда и противоречат
действующему уголовному законодательству.
Проанализируем их в том порядке, в каком они
расположены в Постановлении.
Так, в п. 8
не вызывает возражений положение о том, что
действия организатора, подстрекателя или
пособника, непосредственно не
участвовавшего в совершении хищения чужого
имущества, и действия исполнителя этого
преступления не могут квалифицироваться
как совершенные группой лиц по
предварительному сговору. Однако следовало
бы, на мой взгляд, сделать здесь же оговорку
о том, что они не составляют и группы лиц,
предусмотренной п. "а" ч. 2 ст. 158 УК.
Ошибочным следует признать положение,
содержащееся в ч. 1 п. 10 нового
Постановления: "Исходя из смысла части
второй статьи 35 УК РФ уголовная
ответственность за кражу, грабеж или
разбой, совершенные группой лиц по
предварительному сговору, наступает и в тех
случаях, когда согласно предварительной
договоренности между соучастниками
непосредственное изъятие имущества
осуществляет один из них. Если другие
участники в соответствии с распределением
ролей совершили согласованные действия,
направленные на оказание
непосредственного содействия исполнителю
в совершении преступления (например, лицо
не проникало в жилище, но участвовало во
взломе дверей, запоров, решеток, по заранее
состоявшейся договоренности вывозило
похищенное, подстраховывало других
соучастников от возможного обнаружения
совершаемого преступления), содеянное ими
является соисполнительством и в силу части
второй статьи 34 УК РФ не требует
дополнительной квалификации по статье 33 УК
РФ".
Прежде всего, неверно, по-моему,
истолкована норма ч. 2 ст. 35 УК: "Преступление
признается совершенным группой лиц по
предварительному сговору, если в нем
участвовали лица, заранее договорившиеся о
совместном совершении преступления". Как
видно, в ней ничего не говорится о том, что
соисполнительство в группе лиц по
предварительному сговору понимается иначе,
чем соисполнительство в простой группе.
Соисполнители и здесь должны
непосредственно совершать преступление
или непосредственно участвовать в его
совершении совместно с другими лицами (ч. 2
ст. 33 УК). Только к такому выводу позволяет
прийти грамматическое и систематическое (в
системе с ч. 1 ст. 35 и ч. 2 ст. 33 УК) толкование
приведенной нормы.
Непосредственное
совершение преступления означает
выполнение его объективной стороны, т.е. в
хищении - изъятие чужого имущества и (или)
обращение его в пользу виновного или других
лиц. При соисполнительстве именно эти
действия в полном объеме или частично
выполняются каждым соисполнителем. Так же
толковал понятие непосредственного
совершения преступления и сам Верховный
Суд РФ ранее (см., например, п. 10
Постановления от 27 января 1999 г. "О судебной
практике по делам об убийстве (ст. 105 УК
РФ)").
Не могут быть расценены как
непосредственное совершение преступления
"действия, направленные на оказание
непосредственного содействия исполнителю
в совершении преступления"; это не что иное,
как пособничество в преступлении, т.е.
содействие "совершению преступления
советами, указаниями, предоставлением
информации, средств или орудий совершения
преступления либо устранением препятствий"
(ч. 5 ст. 33 УК). Действия любого пособника
направлены на содействие исполнителю в
непосредственном совершении преступления;
поэтому они и признаются преступными и
уголовно наказуемыми. Но это - другая,
нежели исполнение преступления, роль.
Поскольку сформулированное Пленумом 2002 г.
несколько расходится с положениями закона,
Пленум по сути внес правку и в закон,
следующим образом изложив положения ч. 5 ст.
33 УК: "Действия лица, непосредственно не
участвовавшего в хищении чужого имущества,
но содействовавшего совершению этого
преступления советами, указаниями либо
заранее обещавшего скрыть следы
преступления, устранить препятствия, не
связанные с оказанием помощи
непосредственным исполнителям
преступления, сбыть похищенное и т.п.,
надлежит квалифицировать как соучастие в
содеянном в форме пособничества со ссылкой
на часть пятую статьи 33 УК РФ" (ч. 2 п. 10).
Подобное ограничительное толкование
понятия устранения препятствий не
согласуется с редакцией ч. 5 ст. 33 УК.
Кроме того, Пленум не проводит разницы
между участием члена группы во взломе
дверей, запоров, решеток и такими
действиями, как вывоз похищенного или
страховка исполнителей преступления. Между
тем такие действия носят принципиально
разный характер и должны квалифицироваться
по-разному. Участие во взломе дверей и т.п. -
это участие в непосредственном совершении
хищения; вывоз похищенного и страховка
исполнителей - это пособничество в нем.
Хищение, сопряженное с незаконным
проникновением в помещение, жилище или
хранилище (п. "б" ч. 2; ч. 3 ст. 158; п. "в" ч. 2 ст. 161;
п. "в" ч. 2 ст. 162 УК), является сложным
преступлением по объективной стороне; оно
включает в себя два взаимосвязанных
действия, каждое из которых - необходимая
часть деяния: незаконное проникновение и
собственно изъятие и (или) обращение чужого
имущества. Участвуя хотя бы в одном таком
деянии, лицо является соисполнителем.
Иначе - по вывозу похищенного или страховке
исполнителей хищения. Такие действия
остаются за рамками изъятия и (или)
обращения имущества как в простом, так и в
квалифицированных разновидностях хищения.
Действия лиц, совершающих такие действия, -
это действия пособников.
Справедливости ради следует заметить, что в
уголовно - правовой науке мнения по оценке
выполнения охранных функций на месте
совершения преступления, обеспечения
"безопасности" преступников, изымающих
чужое имущество, расходятся.
Однако
лицо, обеспечивающее безопасность места
совершения хищения, не совершает никаких
действий по изъятию и (или) обращению
имущества. Подобные действия не являются
необходимым элементом изъятия имущества и,
следовательно, не входят в объективную
сторону хищения. Их совершение должно
признаваться пособничеством и требует
применения ст. 33 УК при квалификации.
Далее. В п. 12 Постановления появилось очень
важное и правильное разъяснение, согласно
которому "в случае совершения кражи
несколькими лицами без предварительного
сговора их действия следует
квалифицировать по пункту "а" части второй
статьи 158 УК РФ по признаку "группа лиц", если
в совершении этого преступления совместно
участвовало два или более исполнителя,
которые в силу статьи 19 УК РФ подлежат
уголовной ответственности за содеянное".
Казалось бы, приведенное положение пришло
на смену противоположному и почти
скандальному, которое было предусмотрено в
п. 19 Постановления Пленума 1966 г.: "Действия
участника разбойного нападения или
грабежа, совершенные по предварительному
сговору группой лиц, подлежат квалификации
соответственно по ч. 2 ст. 145, п. "а" ч. 2 ст.
