СООТНОШЕНИЕ ЦЕЛЕВЫХ УСТАНОВОК ГРАЖДАНСКОГО И КОНСТИТУЦИОННОГО СУДОПРОИЗВОДСТВ
не означает, что между ними существует
непереходимая грань, а компетенция двух
самостоятельных звеньев судебной системы
не может пересекаться. Это не так, ибо их
целевые установки совпадают в главном: и
там, и тут защита основных прав и свобод
является конечной целью судопроизводства.
Близки по содержанию и цели защиты основ
конституционного строя, обеспечения
верховенства и прямого действия
Конституции РФ целям охраны
государственных и общественных интересов,
содействия укреплению законности и
правопорядка.
Сопоставление практики
деятельности Конституционного Суда РФ по
разрешению дел, отнесенных к его
компетенции, и судебной практики по
гражданским делам о признании нормативных
актов недействительными позволяет сделать
некоторые выводы об эффективности
достижения конечных целей
конституционного и гражданского
судопроизводств. Так, в соответствии со ст.
79 Федерального конституционного закона "О
Конституционном Суде Российской Федерации"
акты или их отдельные положения, признанные
решением Конституционного Суда
неконституционными, утрачивают силу,
решения судов и иных органов, основанных на
таких актах, не подлежат исполнению и
должны быть пересмотрены в установленных
федеральным законом случаях.
Как эти
положения применяются на практике,
рассмотрим на примере разрешения 24 февраля
1998 года Конституционным Судом дела о
проверке конституционности отдельных
положений ст. 1 и 5 Федерального закона от 5
февраля 1997 года "О тарифах страховых
взносов в Пенсионный фонд Российской
Федерации, Фонд социального страхования
Российской Федерации, Государственный фонд
занятости населения Российской Федерации и
в фонды обязательного медицинского
страхования на 1997 год" <*>.
--------------------------------
<*> Российская
газета. 1998. 10 марта.
Признав отдельные
положения этого Федерального закона не
соответствующими Конституции РФ,
умаляющими и необоснованно
ограничивающими конституционные права
граждан, а положения аналогичного
Федерального закона от 8 января 1998 года как
воспроизводящие неконституционные нормы
подлежащими пересмотру в установленном
порядке, Конституционный Суд тем не менее
продлил срок их применения на шесть
месяцев. Тем самым не только не были
восстановлены нарушенные
неконституционным актом права граждан, но и
срок их нарушения продлен решением
Конституционного Суда.
Представляется,
что подобная практика не только не
соответствует приведенным положениям ст. 79
Федерального конституционного закона, но и
противоречит ст. 15 Конституции РФ о ее
высшей юридической силе и прямом действии.
Неконституционный акт объективно является
таковым с момента его издания, что лишь
констатируется Конституционным Судом.
Поэтому все нарушенные неконституционным
актом права подлежат восстановлению.
Как уже отмечалось, целями
конституционного судопроизводства на
федеральном уровне являются: защита основ
конституционного строя, основных прав и
свобод человека и гражданина, обеспечение
верховенства и прямого действия
Конституции РФ на всей территории страны.
Санкционирование Конституционным Судом
действия неконституционного акта на
будущее время, фактический отказ в защите
нарушенных этим актом прав неопределенного
круга граждан, на которых необоснованно
была возложена обязанность вносить
соответствующие платежи в 1997 г., не
согласуется и с названными целевыми
установками.
Разъясняя комментируемое
постановление со ссылкой на ст. 100
Федерального конституционного закона "О
Конституционном Суде Российской
Федерации", Конституционный Суд РФ в своем
определении от 26 ноября 1998 года указывает
на необходимость пересмотра дел лишь тех
граждан, по жалобам которых разрешалось
дело.
В связи с этим возникает вопрос,
почему все другие плательщики, которые на
основании неконституционного закона также
вынуждены были вносить излишние платежи, не
могут защитить свои нарушенные права? В
особом мнении судьи Конституционного Суда
РФ А.Л. Кононова со ссылкой на ст. 19, 45, 46
Конституции РФ справедливо отмечается, что
такой подход противоречит
конституционному принципу равных для всех
гарантий защиты прав и свобод <*>.
--------------------------------
<*> Российская
газета. 1998. 3 дек.
Приведенное дело не
является исключением, а скорее
характеризует общий подход
Конституционного Суда РФ к вопросу о
юридических последствиях признания
нормативного акта неконституционным. Иначе
он решается судами общей юрисдикции по
делам о признании нормативных актов
недействительными. Хотя и в практике работы
этих судов, иногда в связи с неправильным
пониманием ч. 3 ст. 239.8 ГПК РСФСР, юридические
последствия признания нормативного акта
недействительным не распространяют на
права и обязанности, возникшие до
вступления решения в законную силу. Однако
такая позиция не соответствует смыслу
названной процессуальной нормы,
противоречит задачам и целям гражданского
судопроизводства и признается
вышестоящими судебными инстанциями
ошибочной.
В ч. 3 ст. 239.8 ГПК РСФСР
сформулировано правило, согласно которому
с момента вступления в законную силу
решения суда о признании индивидуального
или нормативного акта либо отдельной его
части незаконными, этот акт или его
отдельная часть считаются недействующими.
Но это вовсе не значит, что последствия
признания акта недействительными не
распространяются на права и обязанности,
которые возникли до вступления решения в
законную силу.
Данная процессуальная
норма устанавливает последствия
вступления решения суда в законную силу. До
этого момента нет правовых оснований
полагать, что акт не действует. Определение
же последствий признания акта
недействительным вступившим в законную
силу решением - сфера действия
материального права.
До вступления
решения суда в законную силу акт юридически
считается действующим. Но как только оно
вступило в законную силу, акт юридически
становится недействующим и
недействительным, то есть не порождающим
правовых последствий с момента его издания.
Именно поэтому в ч. 2 ст. 13 Гражданского
кодекса РФ предусмотрено, что в случае
признания судом акта недействительным
нарушенное право подлежит восстановлению
либо защите.
Принципиальное
разъяснение по этому вопросу содержится в
п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда
РФ от 27 апреля 1993 г. N 5 (с последующими
изменениями и дополнениями) "О некоторых
вопросах, возникающих при рассмотрении дел
по заявлениям прокуроров о признании
правовых актов противоречащими закону".
Согласно ему, в случае удовлетворения
заявления прокурора суду не следует
обязывать орган или должностное лицо
отменить признанный недействительным
правовой акт, поскольку признание его
недействительным по мотивам противоречия
закону означает, что он не порождает
правовых последствий со дня издания, о чем
целесообразно указать в резолютивной части
решения <*>.
--------------------------------
<*> См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1993. N
7. С. 8 - 10.
Разный подход к защите прав,
свобод и законных интересов граждан
проявляется и по другим аспектам, что
особенно бросается в глаза при сравнении
аналогичных дел. Например, в запросе
Государственной Думы РФ, поступившем в
Конституционный Суд РФ 9 апреля 1997 года,
оспаривались отдельные положения
Конституции и других законов Республики
Башкортостан, в соответствии с которыми
президентом республики может быть избран
ее гражданин, в частности, свободно
владеющий башкирским и русским языками. По
мнению Государственной Думы, это не
соответствует ст. 19 Конституции РФ,
согласно которой запрещаются любые формы
ограничения прав граждан по признакам
социальной, расовой, национальной, языковой
или религиозной принадлежности.
Конституционный Суд 27 апреля 1998 года принял
постановление, которым производство по
делу в этой части прекратил, сославшись на
нерешенность вопроса о правовом статусе
государственного языка Республики
Башкортостан <*>.
--------------------------------
<*> См.: Российская газета. 1998. 6 мая.
Не
вдаваясь в обсуждение вопросов о
действительном наличии обстоятельства,
приведенного в качестве основания для
прекращения дела, о праве Конституционного
Суда не разрешать запрос по существу при
наличии такого обстоятельства, отметим
несоответствие постановления по данному
делу в этой части конечным целям
конституционного судопроизводства. Отказ в
конституционном правосудии по мотиву
наличия пробелов в правовом регулировании
привел к тому, что положения
республиканского законодательства, явно
противоречащие ст. 19 Конституции РФ, не были
устранены из системы действующего права.
В этой связи следует признать, что в
деятельности других судов недопустимость
отказа в правосудии по мотивам наличия
пробелов в правовом регулировании спорных
отношений настолько очевидна, что не
требует какого-либо обоснования. В качестве
примера разных подходов к рассмотрению
одинаковых вопросов можно привести
следующее дело из практики судов общей
юрисдикции.
Первый заместитель
Генерального прокурора РФ обратился в суд с
заявлением о признании недействительными
ст. 1 и 3 Закона Республики Адыгея "О выборах
Президента Республики Адыгея". В
обоснование заявления он, в частности,
указал, что положения закона о праве быть
избранным на должность президента лишь
гражданина, свободно владеющего
государственными языками Республики
Адыгея, противоречат требованиям
федерального законодательства.
Решением Верховного суда Республики Адыгея
в удовлетворении заявления было отказано.
Однако Судебная коллегия по гражданским
делам Верховного Суда РФ по кассационному
протесту прокурора решение отменила и
вынесла новое решение, которым заявленные
требования удовлетворила. В обоснование
его кассационная инстанция указала, что
оспоренные прокурором нормы
республиканского законодательства,
предусматривающие ограничения пассивного
избирательного права для кандидатов на
должность президента республики,
противоречат положениям Конституции РФ и
федеральному законодательству <*>.
Правильность такого вывода Судебной
коллегии Верховного Суда РФ сомнений не
вызывает.
--------------------------------
<*>
См.: Архив Верховного Суда РФ. 1998. Дело N
24-Г98-3.
В соответствии с п. 2 ст. 32
Конституции РФ граждане Российской
Федерации имеют право быть избранными в
органы государственной власти. Ограничение
этого права, как и других прав и свобод
человека и гражданина, возможно лишь
федеральным законом и только в той мере, в
какой это необходимо в целях защиты основ
конституционного строя, нравственности,
здоровья, прав и законных интересов других
лиц, обеспечения обороны страны и
безопасности государства (п. 3 ст. 55
Конституции РФ).
Разумеется,
ограничение пассивного избирательного
права по признакам языковой принадлежности
федеральным законом не предусмотрено.
Более того, прямой запрет такого
ограничения прав предусмотрен п. 2 ст. 19
Конституции РФ. Содержался он и в ст. 4
действовавшего в то время Федерального
закона от 6 декабря 1994 года "Об основных
гарантиях избирательных прав граждан
Российской Федерации" <*>. На момент же
рассмотрения дела запрет ограничения
избирательных прав по признакам языковой
принадлежности был предусмотрен п. 2 ст. 4
вновь принятого Федерального закона от 19
сентября 1997 года "Об основных гарантиях
избирательных прав и права на участие в
референдуме граждан Российской Федерации"
<**>.
--------------------------------
<*> СЗ РФ.
1994. Ст. 3406.
<**> СЗ РФ. 1997. Ст. 4339.
Таким
образом, допущенная судом первой инстанции
ошибка при рассмотрении спора своевременно
и правильно была исправлена кассационной
инстанцией. В результате нормативный акт,
нарушающий права и свободы граждан, был
исключен из законодательства,
регулирующего избирательные отношения по
выборам президента Республики Адыгея. Этим
самым было обеспечено и достижение целей
судопроизводства по данному гражданскому
делу.
Приведенный анализ разных
подходов при решении одинаковых проблем,
трудности при разграничении судебной
компетенции отнюдь не означают, что
введение конституционного
судопроизводства не оправдало себя. Сама по
себе деятельность Конституционного Суда
РФ, как и деятельность арбитражных судов,
имеет большое позитивное значение. Однако
раздробленность судебной системы на три
самостоятельных звена не способствует
преодолению правового сепаратизма, который
во многих регионах приобрел угрожающий
единству страны характер. Отрицательно
влияет она и на полноту, доступность и
равную возможность судебной защиты прав,
свобод и законных интересов, а также
достижение целей защиты основ
конституционного строя, обеспечения
верховенства и прямого действия
Конституции РФ, охраны государственных и
общественных интересов, укрепления
законности и правопорядка.
Сходство
целевых установок гражданского и
конституционного судопроизводств,
необходимость повышения их эффективности
дают основания для вывода о возможности и
необходимости в будущем создания единой
судебной системы с введением
соответствующей специализации судей.
Разумеется, это вопрос отдаленной
перспективы, поскольку требует изменения
соответствующих положений действующей
Конституции РФ.
ССЫЛКИ НА ПРАВОВЫЕ
АКТЫ
"КОНСТИТУЦИЯ РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ"
(принята всенародным
голосованием 12.12.1993)
"ГРАЖДАНСКИЙ
ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС РСФСР"
(утв. ВС
РСФСР 11.06.1964)
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ КОНСТИТУЦИОННЫЙ
ЗАКОН от 21.07.1994 N 1-ФКЗ
"О КОНСТИТУЦИОННОМ
СУДЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(одобрен СФ
ФС РФ 12.07.1994)
"ГРАЖДАНСКИЙ КОДЕКС
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (ЧАСТЬ ПЕРВАЯ)"
от
30.11.1994 N 51-ФЗ
(принят ГД ФС РФ
21.10.1994)
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН от 06.12.1994 N 56-ФЗ
"ОБ ОСНОВНЫХ ГАРАНТИЯХ ИЗБИРАТЕЛЬНЫХ
ПРАВ ГРАЖДАН РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ"
(принят ГД ФС РФ 26.10.1994)
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ
КОНСТИТУЦИОННЫЙ ЗАКОН от 28.04.1995 N 1-ФКЗ
"ОБ АРБИТРАЖНЫХ СУДАХ В РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ"
(одобрен СФ ФС РФ
12.04.1995)
"АРБИТРАЖНЫЙ ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ
КОДЕКС РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
от 05.05.1995 N
70-ФЗ
(принят ГД ФС РФ
05.04.1995)
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ КОНСТИТУЦИОННЫЙ ЗАКОН
от 31.12.1996 N 1-ФКЗ
"О СУДЕБНОЙ СИСТЕМЕ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(одобрен СФ ФС РФ
26.12.1996)
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН от 05.02.1997 N 26-ФЗ
"О ТАРИФАХ СТРАХОВЫХ ВЗНОСОВ В
ПЕНСИОННЫЙ ФОНД РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ,
ФОНД СОЦИАЛЬНОГО СТРАХОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ,
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ФОНД
ЗАНЯТОСТИ НАСЕЛЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И
В
ФОНДЫ ОБЯЗАТЕЛЬНОГО МЕДИЦИНСКОГО
СТРАХОВАНИЯ НА 1997 ГОД"
(принят ГД ФС РФ
25.12.1996)
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН от 19.09.1997 N
124-ФЗ
"ОБ ОСНОВНЫХ ГАРАНТИЯХ
ИЗБИРАТЕЛЬНЫХ ПРАВ И ПРАВА НА УЧАСТИЕ В
РЕФЕРЕНДУМЕ ГРАЖДАН РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ"
(принят ГД ФС РФ
05.09.1997)
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН от 08.01.1998 N 9-ФЗ
"О ТАРИФАХ СТРАХОВЫХ ВЗНОСОВ В
ПЕНСИОННЫЙ ФОНД РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ,
