Лжесвидетельство: наболевшие проблемы правовой ответственности
НАБОЛЕВШИЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОЙ
ОТВЕТСТВЕННОСТИ
А.И. КОРОБЕЕВ, Ю.И.
КУЛЕШОВ
Коробеев А.И., доктор юридических
наук, профессор, член Высшей
квалификационной коллегии судей
РФ.
Кулешов Ю.И., кандидат юридических
наук, доцент.
Статистические данные
свидетельствуют о том, что в последнее
десятилетие регистрация фактов заведомо
ложных показаний, заключений эксперта или
неправильного перевода либо резко
снижалась, либо была относительно
стабильной <*>.
--------------------------------
<*> См.: Долгова А.И. Преступность, ее
организованность и криминальное общество.
М.: Российская криминологическая
ассоциация, 2003. С. 558 - 559; Преступность в
России начала XXI века и реагирование на нее /
Под ред. проф. А.И. Долговой. М.: Российская
криминологическая ассоциация, 2004. С. 106.
С
вступлением в силу УК РФ в 1996 г. почти
двукратное снижение регистрации этих
преступлений (с 2072 до 1214) объяснялось
изменением диспозиции ст. 307 УК РФ, и в том
числе введением примечания, появлением
более широкого круга лиц, обладающих
свидетельским иммунитетом.
Причины
снижения уровня данных преступлений в 2000 г.
по сравнению с 1999 г. (с 1448 до 974, или на 33%)
следует искать в изменении порядка
уголовно-процессуального реагирования на
факты заведомо ложных показаний, ложного
заключения или ложного перевода. Суд был
первоначально ограничен, а затем и совсем
лишен права решать вопрос о возбуждении
уголовного дела за совершение данного
общественно опасного деяния. В
соответствии с существующим
процессуальным порядком возбуждения
уголовного дела, установленным ст. ст. 140 - 145
УПК РФ, между фактическим сообщением
заведомо ложных показаний, дачей заведомо
ложного заключения или неправильного
перевода и решением вопроса о возбуждении
уголовного дела и привлечении виновного к
ответственности, как правило, существует
весьма значительный временной интервал. В
2002 - 2004 гг. произошел незначительный рост
регистрации указанных преступлений.
Кроме объективных факторов на сложившуюся
ситуацию влияют и субъективные причины. В
первую очередь это лояльное отношение
правоприменителя и, в частности, судей к
установленному факту лжесвидетельства. Из
опрошенных нами судей более 65% указали, что
ответственность за факт заведомо ложных
показаний, как правило, не следовала.
Вышеуказанные причины не способствуют
реализации принципа неотвратимости
ответственности и порождают значительное
число скрытых (латентных) лжесвидетельств.
Проведенные исследования показывают, что
уровень латентности лжесвидетельства по
уголовным делам достигает 50%, а по
гражданским - 90% <*>.
--------------------------------
<*> См.: Блинников
В.А. Уголовно-правовые и криминологические
аспекты лжесвидетельства: Автореф. дис. ...
канд. юрид. наук. Ставрополь, 1998. С. 82.
В то
же время правовое регулирование данного
вопроса страдает непоследовательностью,
наличием законодательных противоречий. В
основном это связано с разрозненным
принятием нового уголовного,
уголовно-процессуального,
административного, гражданского и
арбитражного процессуального
законодательств. Так, в ходе реформирования
административного и уголовного
законодательства была нарушена взаимная
обусловленность правовых мер реагирования
на дачу заведомо ложных показаний, заведомо
ложного заключения или заведомо
неправильного перевода. Вновь принятые УПК,
ГПК и АПК РФ предусматривают ранее
существовавший уголовно-правовой порядок
реагирования на совершение данных деяний
(ст. 42, 56, 57, 59 УПК РФ; ст. 70, 80 ГПК РФ; ст. 82, 153
АПК РФ). В этом случае лицо подлежит
уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ.
Вместе с тем новый Кодекс РФ об
административных правонарушениях
предусмотрел исключительно
административную ответственность за дачу
заведомо ложных показаний свидетелем,
пояснений специалиста, заключение эксперта
или заведомо неправильный перевод (ст. 17.9
КоАП). В этой связи возникает закономерный
вопрос: насколько обоснованна такая
дифференциация ответственности?
Представляется, что по характеру
общественной опасности заведомо ложные
показания, заключение эксперта или
заведомо неправильный перевод, данные в
гражданском или арбитражном процессах, не
столь разительно отличаются от
аналогичного правонарушения в
административном процессе, чтобы объяснить
иной подход в правовом реагировании на эти
явления. Думается, что и по количеству
выявленные факты ложных показаний в
административном судопроизводстве
значительно опережают аналогичные случаи в
гражданском, а тем более в арбитражном
судопроизводстве, где привлечение
свидетелей как источников доказательств
является очень редким явлением <*>. За
подобную дифференциацию ответственности
за дачу заведомо ложных показаний
высказалось только 55% опрошенных судей
<**>.
--------------------------------
<*> См.:
Анохин В.С. Арбитражное процессуальное
право России: Учебник для студ. высш. учеб.
заведений. М.: ВЛАДОС, 1999. С. 210.
<**> В
науке уголовного права поднимался вопрос о
необходимости дифференциации
ответственности за лжесвидетельство в
зависимости от характера судопроизводства.
См.: Косяков Н.С. Лжесвидетельство //
Государство и право. 2001. N 4. С. 67 - 68; Тепляшин
П.В. Преступления против правосудия:
Учебное пособие. Красноярск: Сибирский
юридический институт МВД России, 2004. С.
88.
С принятием УПК РФ оказался
законодательно не отработанным порядок
возбуждения уголовного дела за дачу
заведомо ложных показаний, ложного
заключения или неправильного перевода. Это
несомненно повлечет возрастание латентной
составляющей этой группы преступлений
против правосудия. Вот почему для
реализации уголовной ответственности
важное значение приобретает механизм
возбуждения уголовного дела за ложь в
уголовном судопроизводстве.
Означает
ли сказанное, что возникла необходимость
наделения правом на возбуждение уголовного
дела по факту дачи заведомо ложных
показаний, заключения или неправильного
перевода органов дознания, следователя или
прокурора с момента установления, по их
мнению, данного факта? На данный вопрос
следует ответить отрицательно. Необходимо
придерживаться принципиальной позиции в
том, что именно суд оценивает в
совокупности все представленные
доказательства по делу, а у лиц до удаления
суда в совещательную комнату есть право на
заявление о ложности показаний, заключения
или перевода (примечание к ст. 307 УК РФ).
Только суд, вынося решение по делу, может и
должен дать оценку заведомой ложности
показаний, заключения или перевода. Как
показывают данные нашего исследования, в
16,2% изученных дел суды в приговоре
указывали на несоответствие показаний
свидетелей и потерпевших, данных на
предварительном следствии, показаниям,
которые они дали в судебном заседании.
Однако формулировалось такое
несоответствие судами по-разному. Только в
11,3% приговоров суд прямо указывал на то, что
лицо дало заведомо ложные показания. Именно
при такой оценке показаний, заключения или
перевода у государственного обвинителя
появляется право в соответствии со ст. 143
УПК РФ подготовить рапорт об обнаружении
признаков преступления и решить вопрос о
возбуждении уголовного дела <*>. В 2,4% суд
указывал на несоответствие данных
свидетелем показаний другим
доказательствам по делу; в 0,8% случаев суд
обращал внимание на то, что свидетель или
потерпевший дали показания, существенно
противоречащие ранее данным ими
показаниям.
--------------------------------
<*>
В соответствии с ч. 6 ст. 151 УПК РФ
расследование по делам о заведомо ложных
показаниях, заведомо ложном заключении или
заведомо неправильном переводе
осуществляется следователями того органа,
к чьей подследственности относится
преступление, в связи с которым возбуждено
соответствующее уголовное дело. Поэтому
уголовное дело о преступлениях данной
категории возбуждается либо
непосредственно прокурором, либо
следователем данного органа по
согласованию с прокурором.
Таким образом,
существует проблема, разрешение которой
лежит в плоскости изменения
уголовно-процессуального
законодательства. Следует в ст. 299 УПК РФ
внести дополнение о том, что при
постановлении приговора суд в
совещательной комнате разрешает (среди
прочего) вопрос: "установлены ли при
судебном разбирательстве обстоятельства,
указывающие на дачу заведомо ложных
показаний, заведомо ложного заключения или
осуществление заведомо неправильного
перевода" о том, что "с постановлением
приговора суд решает вопрос о направлении
материалов для решения вопроса о
возбуждении уголовного дела за дачу
заведомо ложных показаний, заведомо
ложного заключения или за заведомо
неправильный перевод".
В
уголовно-правовой доктрине и судебной
практике продолжают оставаться
дискуссионными некоторые вопросы,
связанные с ответственностью за
лжесвидетельство. Одним из них является
вопрос о введении дифференцированной
ответственности за дачу ложных показаний
без присяги и под присягой (лжеприсяга)
<*>.
--------------------------------
<*> См.:
Долгова А.И. Указ. раб. С. 262 - 263.
Идея
введения присяги при допросе лица в
качестве свидетеля не нова, она
высказывалась и ранее. В настоящее время в
обоснование этой идеи можно привести
следующие дополнительные аргументы.
Во-первых, в Конституционном Суде
Российской Федерации свидетель дает
показания под присягой <*>. Таким образом,
имеется наработанный законодательный и
правоприменительный опыт использования
данного института. Во-вторых, в последние
годы в России значительное распространение
получили религиозные конфессии,
отрицательные установки которых к
лжесвидетельству могут оказать
профилактическое воздействие при принятии
присяги. Обращение к религиозной или
гражданской совести свидетеля через
процедуру присяги (клятвы) о правдивости
даваемых показаний способно подчас сделать
больше, чем ставшее дежурным напоминание об
уголовной ответственности за дачу заведомо
ложных показаний. В-третьих, следует
предусмотреть право, а не обязанность лица
давать показания под присягой,
дифференцировав как доказательственную
значимость данных под присягой показаний,
так и ответственность за лжеприсягу и
ложные показания, данные без присяги.
--------------------------------
<*> Статья 64
Федерального конституционного закона "О
Конституционном Суде Российской
Федерации".
Уголовный закон прямо не
связывает характер ложности показаний
свидетеля или потерпевшего с наличием или
отсутствием в их действиях
рассматриваемого состава преступления.
Вместе с тем в теории уголовного права и
судебной практике превалирующей является
точка зрения о том, что искаженные факты и
обстоятельства должны иметь существенное
значение для разрешения дела. К ним относят
в первую очередь обстоятельства,
составляющие предмет доказывания по делу.
По гражданским и арбитражным делам это все
обстоятельства, от которых зависит решение
предмета спора. По уголовным делам это
обстоятельства, характеризующие событие
преступления, виновность лица в его
совершении, побудительные мотивы, а также
обстоятельства, характеризующие как
личность виновного, так и влияющие на
степень и характер ответственности,
характер и размер ущерба, причины и условия,
способствовавшие совершению преступления.
Если же искажаются, хотя бы и сознательно,
несущественные факты, то это не образует
состава данного преступления. Именно на это
обратил свое внимание Верховный Суд
Российской Федерации. Принимая решение о
законности привлечения М. к уголовной
ответственности за лжесвидетельство, он
указал, что М. был очевидцем убийства
Зюкалиным потерпевшего, однако в суде
изменил показания о том, что убийство
совершено другим лицом. Такое изменение
показаний следует считать существенным для
разрешения дела <*>.
--------------------------------
<*> См.: Архив
Верховного Суда РФ. 1994. Дело N
12-094-31.
Необходимо подчеркнуть, что вопрос
о "юридически безвредной лжи" был предметом
рассмотрения в большинстве работ юристов,
посвященных лжесвидетельству. В его основе
лежали взгляды дореволюционного юриста Н.А.
Неклюдова, который полагал, что если ложь
свидетеля имела вредное влияние на исход
процесса, то она должна быть почитаема
преступным лжесвидетельством. Если же она
не могла послужить во вред обвинению или
защите, истцу или ответчику даже в том
случае, когда суд положил показания данного
свидетеля в основание своего решения, то
такая ложь должна быть почитаема
непреступной <*>.
--------------------------------
<*> Цит. по: Хабибулин М.Х.
Ответственность за заведомо ложный донос и
заведомо ложное показание по советскому
уголовному праву. Казань, 1975. С. 31 -
32.
Данная точка зрения не нашла широкой
поддержки. Справедливо указывалось на то,
что не всегда на этой стадии
судопроизводства можно оценить значимость
ложных показаний и их влияние на
принимаемое решение. Кроме того, трудно
представить ситуацию, когда ложь,
положенная в основу решения суда, не делает
его неправильным.
Поэтому с учетом
изменений, внесенных в КоАП Российской
Федерации, более перспективной
представляется дифференциация уголовной
ответственности за лжесвидетельство в
зависимости от характера судопроизводства.
Целесообразно в гражданском и арбитражном
процессах предусмотреть административную
ответственность за лжесвидетельство.
В
законе прямо говорится о том, что субъектом
рассматриваемого преступления могут быть
только лица, достигшие 16-летнего возраста и
привлеченные по делу в установленном
процессуальным законом порядке в качестве
свидетеля, потерпевшего, эксперта,
специалиста или переводчика. Отсюда
стороны по конституционному, гражданскому
или арбитражному делу и их представители,
подозреваемые, обвиняемые, подсудимые по
уголовному делу не могут быть субъектами
данного преступления.
Близкие
родственники, супруг (супруга)
подозреваемого, обвиняемого или
подсудимого в соответствии со ст. 51
Конституции РФ имеют право отказаться от
дачи показаний против себя лично либо своих
близких. Однако если указанные лица дают
согласие дать такие показания, то заведомая
ложь карается привлечением их к
ответственности по ст. 307 УК РФ. В то же время
сожители или так называемые гражданские
супруги не наделены подобным свидетельским
иммунитетом. В этой связи нельзя
согласиться с решением следователя
Амурского ГОВД Хабаровского края,
прекратившего уголовное дело по ст. 307 УК РФ
в отношении С. и других лиц по следующим
основаниям. Указанные лица дали заведомо
ложные показания в судебном заседании по
обвинению М. в совершении преступления,
предусмотренного ч. 3 ст. 213 УК РФ.
Следователь указал, что формально в
действиях всех лиц есть состав
преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 307 УК
РФ. Однако поскольку С. сожительствовала с
М., то согласно ст. 51 Конституции Российской
Федерации она имела право не
свидетельствовать против М., и поэтому в ее
действиях нет состава преступления
<*>.
--------------------------------
<*> См.:
Архив Амурского ГОВД Хабаровского
