Постановление Европейского суда по правам человека от 08.10.2009 "Дело "Романенко и другие (romanenko and others) против Российской Федерации" [рус., англ.]

государственной власти и органами местного самоуправления, нет свидетельств тому, что статус муниципальных служащих претерпел какие-либо изменения или что в Закон "О средствах массовой информации" следовало внести изменения в свете нового правового статуса муниципальных служащих. В любом случае, открытое письмо было подписано не только муниципальными служащими, но также государственными должностными лицами налогового органа, Федеральной службы безопасности и органа внутренних дел. Кроме того, муниципальные органы и коммерческие организации входили в понятие "организация" в пункте 3 статьи 57. Заявители указывали, что было бы неразумно ожидать от статьи закона, направленной на регулирование публичных высказываний, перечисления всех возможных форм и разновидностей существующих юридических лиц, организаций, органов, учреждений и так далее.
28. Первый заявитель <*> утверждал, кроме того, что применение денежных санкций к учредителям газеты в их личном качестве за вред, причиненный публикациями, о которых им лично не было известно, должно рассматриваться как неоправданное ограничение свободы прессы. Нельзя признавать учредителя виновным в диффамации в случаях, когда он лично не имел отношения к персональным нападкам на истцов, поскольку не выступал в качестве журналиста и не принимал участия ни в процессе редактирования, ни в процессе издания. К тому же закон не возлагает на него обязанности читать все статьи в газете, контролировать их содержание или лично проверять точность фактов.
--------------------------------
<*> Первым заявителем в названии дела выступает Т. Романенко, а в данном абзаце речь идет об учредителе В. Трубицыне, который шел первым по порядку в переписке с Судом (прим. переводчика).
29. Заявители также утверждали, что вмешательство не преследовало какую-либо законную цель. Основная цель иска о защите чести, достоинства и деловой репутации заключалась в том, чтобы воспрепятствовать критике газетой государственных органов и должностных лиц в будущем. В противном случае разбирательство было бы возбуждено против участников совещания, которые подписали открытое письмо и представили его публике, а не против газеты, которая лишь воспроизвела его. Нельзя признать, что вмешательство преследовало цель "обеспечения авторитета правосудия", поскольку Управление судебного департамента отвечало за обслуживание заданий судов и надлежащее организационное функционирование судебной системы; оно не рассматривало какие-либо дела. Что же касается довода о законной цели "защиты репутации и прав других лиц", то в данном случае ссылка на него ошибочна, поскольку слово "другие", по мнению заявителей, должно применяться лишь к гражданам или юридическим лицам и не может распространяться на государственные органы, в том числе на Управление судебного департамента.
30. Заявители также утверждали, что спорное вмешательство не было "необходимым в демократическом обществе". Разбирательства о защите чести, достоинства и деловой репутации в их отношении имели целью воспрепятствовать открытой дискуссии по важным вопросам, вызывающим всеобщую заинтересованность в Приморском крае. Спорное утверждение было частью открытого письма, которое представляло собой не выпад против Управления судебного департамента или его должностных лиц, но призыв к тщательному и всестороннему расследованию деятельности компаний, осуществляющих заготовку древесины. Ссылаясь на прецедентную практику Европейского суда, заявители настаивали на том, что пресса должна иметь возможность полагаться на содержание официальных документов, не будучи обязанной проводить их независимую проверку (см. Постановление Европейского суда по делу "Коломбани и другие против Франции" (Colombani and Others v. France), жалоба N 51279/99, § 65, ECHR 2002-V). В контексте всего письма выражение "безобразия явно усилились" должно рассматриваться как оценочное суждение, а не как утверждение о факте. Национальные суды не соотнесли права и интересы Управления судебного департамента и его начальника Шульги с общественным интересом в получении информации по вопросам, вызывающим всеобщую обеспокоенность. Кроме того, защита, предусмотренная статьей 10 Конвенции, будет под угрозой, если государственным должностным лицам, ответственным за деятельность государственного органа, будет разрешено подменять собой этот орган, как произошло при подаче Шульгой иска о защите чести, достоинства и деловой репутации от собственного имени. Наконец, заявители отметили, что взысканные с них суммы были настолько чрезмерными по сравнению с их доходом - составляли приблизительно треть их совокупного годового дохода, - что разбирательство определенно имело целью воспрепятствовать появлению критических материалов в будущем.
2. Власти Российской Федерации
31. Власти Российской Федерации указывали, что вмешательство в право заявителей на свободу выражения мнения было предусмотрено законом, а именно статьей 152 Гражданского кодекса, которая регулировала защиту деловой репутации граждан и юридических лиц. Национальные суды нашли, что соответствие действительности фактов, содержащихся в публикациях, не было доказано и что не было оснований для освобождения заявителей от ответственности в силу статьи 57 Закона "О средствах массовой информации".
3. Третьи стороны
32. Третьи стороны утверждали, во-первых, что от органов государства в первую очередь следует ожидать защиты своей репутации перед судом общественного мнения, а не перед обычным судом, поскольку они обладают для этого достаточными средствами. Доклад ПАСЕ призвал Россию установить однозначный запрет на использование органами публичной власти гражданско-правовых процедур в целях защиты их "репутации" (упоминавшийся выше, § 393). Если бы публичные власти входили в круг "других лиц", защиту репутации и прав которых обеспечивают положения пункта 2 статьи 10 Конвенции, то это создавало бы для журналистов постоянную угрозу притеснения посредством судебных разбирательств и подрывало бы способность средств массовой информации осуществлять функции "контролера" в отношении публичной администрации. Учитывая такую опасность, суды многих юрисдикций не позволяют публичным властям предъявлять иски о защите чести, достоинства и деловой репутации, так как в интересах общества такие власти должны быть открыты для свободной публичной критики (Соединенное Королевство: "Совет графства Дербишир против "Таймс ньюспейперс Лтд" (Derbyshire County Council v. Times Newspapers Ltd) [1993] AC 534; Индия: "Раджагопал против штата Тамилнад" (Rajagopal v. State of Tamil Nadu) (1994) 6 SCC 632; Соединенные Штаты Америки: "Город Чикаго против "Трибьюн Ко." (City of Chicago v. Tribune Co.), 307 Ill. 595 (1923); Южно-Африканская Республика: "Ди Спорбонд против компании "Южно-Африканские железные дороги" (Die Spoorbond v. South African Railways) [1946] AD 999). Некоторые новые европейские демократии также предприняли меры к тому, чтобы запретить государственным органам требовать возмещения вреда в делах о защите чести, достоинства и деловой репутации.
33. Во-вторых, третьи стороны указали на то, что предоставление должностным лицам публичных органов возможности подменять собой такие органы при подаче иска лишило бы содержания статью 10 Конвенции. В таких случаях в качестве надлежащего критерия приемлемости иска о защите чести, достоинства и деловой репутации против средства массовой информации выступает требование о том, чтобы оспариваемое утверждение несомненно являлось утверждением о данном должностном лице. Доктрина "групповой диффамации" имеет глубокие корни в правовой традиции стран, относящихся к семье общего права (см. "Кинг против Алм & Нотт" (King v. Alme & Nott), 91 Eng. Rep. 790 (1700) (per curiam <*>); "Иствуд против Холмса" (Eastwood v. Holmes), 1 F. & F. 347, 175 Eng. Rep. 758 (1858); "Нью-Йорк таймс Ко." против Салливана" (New York Times Co. v. Sullivan), 376 U.S. 254 (1964)). Законы о диффамации в континентальной правовой системе устанавливают схожие требования об идентификации: чтобы иметь право на обращение в суд с иском о диффамации, лицо должно быть идентифицируемо по имени, изображению или иным образом.
--------------------------------
<*> Per curiam (лат.) - судом. Используется для обозначения решения апелляционного суда из нескольких судей, которое рассматривается как принятое судом в целом (или, по крайней мере, большинством суда), действующим коллегиально и анонимно. В таком решении не указывается конкретный судья, ответственный за составление решения (прим. переводчика).
34. Наконец, третья сторона отметила, что журналисты не могут привлекаться к ответственности за диффамацию в случае, если они точно воспроизводят утверждения, содержащиеся в официальных документах, не носящих секретный характер. Европейский суд последовательно придерживался того взгляда, что пресса "обычно должна иметь право, внося свой вклад в публичные дебаты по значимым вопросам, полагаться на содержание официальных документов, не будучи обязанной проводить их независимую проверку" (см. Постановление Европейского суда по делу "Коломбани и другие против Франции" (Colombani and Others v. France), жалоба N 51279/99, § 47, ECHR 2002-V; а также Постановление Европейского суда от 16 ноября 2004 г. по делу "Селисте против Финляндии" ({Selisto} <*> v. Finland), жалоба N 56767/00, § 60). Похожая хорошо разработанная правовая доктрина, известная под названием "привилегии добросовестного воспроизведения", давно укоренилась в практике судов США (Restatement (Second) Torts <**>, § 611 (1977)). Следовательно, журналисты имеют право на основании статьи 10 Конвенции публиковать без искажений утверждения, содержащиеся в официальных несекретных документах, не неся ответственность за содержание таких утверждений.
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
<**> Третьи стороны имеют в виду вторую редакцию свода деликтного права, который представляет собой один из сводов права (Restatements of the Law), составляемых Американским правовым институтом (организацией правоведов и практикующих юристов США) по основным правовым проблемам путем "извлечения" основных принципов и правил из конкретных судебных дел с целью проследить тенденции развития общего права (прим. переводчика).
B. Мнение Европейского суда
35. Европейский суд напоминает, что свобода выражения мнения составляет одну из основ демократического общества и одно из главных условий для его прогресса. С учетом положений пункта 2 статьи 10 она распространяется не только на "информацию" или "идеи", которые благосклонно принимаются или считаются безвредными или нейтральными, но также на оскорбляющие, шокирующие или причиняющие беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых невозможно "демократическое общество" (см. Постановление Европейского суда от 7 декабря 1976 г. по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom), Series A, N 24, § 49; и Постановление Европейского суда от 23 сентября 1994 г. по делу "Ерсильд против Дании" (Jersild v. Denmark), Series A, N 298, § 37).
36. Европейский суд отмечает, что трое заявителей выступали соответчиками по гражданскому делу в связи с двумя публикациями в газете, учредителями которой они являлись. Российские суды привлекли их к ответственности за предполагаемое умаление чести, достоинства и деловой репутации и обязали компенсировать вред истцам. Следовательно, заявители были прямо затронуты оспариваемыми решениями, которые составляли вмешательство в их право на свободу выражения мнения в значении пункта 1 статьи 10 Конвенции. Соответственно, задача Европейского суда заключается в определении того, было ли вмешательство оправданным.
37. Европейский суд напоминает, что вмешательство представляет собой нарушение статьи 10 Конвенции, кроме случаев, когда оно было "предусмотрено законом", преследовало одну или более законных целей, предусмотренных пунктом 2 статьи 10 Конвенции, и было "необходимым в демократическом обществе" для достижения указанных целей.
38. Стороны не оспаривают, что гражданская ответственность за публикацию не соответствующих действительности сведений была установлена статьей 152 Гражданского кодекса, и в этом смысле вмешательство было "предусмотрено законом". Заявители, однако, утверждали, что они должны были пользоваться защитой в связи с добросовестным воспроизведением, что являлось основанием освобождения от ответственности согласно статье 57 Закона "О средствах массовой информации", поскольку указанные сведения были взяты из официального документа. Национальные суды постановили, что данное основание освобождения от ответственности не было применимо к делу заявителей, поскольку спорный документ был подписан "должностными лицами муниципальных органов", а не "должностными лицами государственных органов" и был распространен "автономной некоммерческой организацией", а не "общественным объединением". Хотя Европейский суд не может не отметить искусственный характер проведенного различия, он считает, что данный вопрос более уместно рассмотреть ниже, в рамках анализа соразмерности вмешательства.
39. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство преследовало законную цель "защиты репутации или прав других лиц". Заявители и третьи стороны не соглашались с тем, что публичные органы власти, такие как Управление судебного департамента в настоящем деле, охватываются понятием "другие лица" согласно пункту 2 статьи 10 Конвенции. Третьи стороны привели примеры из различных юрисдикций по всему миру, в которых суды препятствовали обращению публичных властей с иском о диффамации, так как в интересах общества такие власти должны быть открыты для свободной публичной критики. Доклад Парламентской ассамблее Совета Европы по исполнению обязанностей и обязательств Российской Федерацией также предполагал, что "возможность подачи исковых заявлений против СМИ и журналистов органами публичной власти должна быть исключена, поскольку последние сами по себе не могут обладать такими качествами, как достоинство, честь или репутация" (см. § 25 настоящего Постановления). Европейский суд признает, что могут иметься серьезные политические основания для решения о том, что публичные органы не должны иметь права подавать иски о диффамации в своем собственном качестве; однако его задача - исследовать национальное законодательство не абстрактно, а то, как это законодательство было применено к конкретному заявителю либо затронуло его в конкретном деле (см. Постановление Европейского суда по делу "Кархуваара и Илталехти против Финляндии" (Karhuvaara and Iltalehti v. Finland), жалоба N 53678/00, § 49, ECHR 2004-X). Соответственно, данный вопрос также будет исследован в рамках анализа соразмерности вмешательства.
40. Обращаясь к вопросу о том, было ли вмешательство "необходимым в демократическом