Некоторые проблемы реституции
действие этого рода защиты не подпадают.
Соответственно, преобразуется механизм
действия реституции.
Чтобы увидеть,
какие здесь возникают осложнения, следует
обратиться к практике.
ТОО "Люта"
заключило договор поручения с импортером
на выполнение таможенных формальностей в
отношении большой партии ввезенного риса.
Поручение выполнено не было, таможенные
платежи не внесены, а весь груз продан
третьему лицу - ООО "Арес", которое, в свою
очередь, поставило рис оптовым покупателям.
Однако в этот момент рис был арестован по
требованию следователя, расследовавшего
нарушение таможенных правил.
Соответственно, груз в основной части не
был оплачен (полученные до ареста суммы
были перечислены покупателем импортеру).
Спустя несколько лет ТОО "Люта" обратилось
с иском к ООО "Арес" о взыскании стоимости
проданного риса. В требовании суд отказал,
так как в силу статьи 131 Таможенного кодекса
Российской Федерации распоряжение товаром
до завершения таможенных процедур
запрещено. Следовательно, сделка по продаже
риса является ничтожной и не дает права на
взыскание стоимости. Но в решении суда было
сказано, что истец вправе в соответствии со
статьей 167 ГК РФ просить о применении
последствий ничтожной сделки. В данном
случае это будет требование о взыскании
стоимости риса, так как его в натуре у
ответчика нет.
Но не может не вызвать
сомнения ситуация, когда то, что нарушает
правопорядок, то есть взыскание цены
запрещенного к продаже товара, становится
возможным посредством механизма
реституции.
Полагаю, что в тех случаях,
когда в порядке статьи 167 ГК РФ истребуются
не вещи, а деньги, в том числе стоимость
пользования вещами, работ или услуг, должен
возникать вопрос о правах на имущество.
Ведь чтобы истребовать не свои деньги - а
деньги всегда принадлежат владельцу как
стороне недействительной сделки, - нужно
обосновать право на их получение.
Единственным применимым механизмом здесь
оказывается кондикция, так как всякое иное
обязательственное основание отпадает, а
вещное притязание для истребования денег в
принципе неприменимо.
Например, продана
квартира за 200 тыс. рублей, хотя ее стоимость
на самом деле - 500 тыс. рублей и этот факт
доказан. Добившись признания сделки
недействительной (возможно, по основаниям
статьи 178 ГК РФ, но вполне допустимо
обсуждать и незаконность сделки), истец
получает назад квартиру и возвращает 200 тыс.
рублей. При этом не подлежит обсуждению
действительная стоимость квартиры и
соответственно обогащение покупателя. Но
если квартира утрачена, в том числе -
отчуждена третьим лицам, то истребуется ее
стоимость. А стоимость бывает только
рыночной <*>. Исходя из этого
возвращается размер неосновательного
обогащения. В таком случае должно
обсуждаться и право истца на имущество.
Очевидно, неосновательное обогащение может
происходить в данной ситуации за счет
собственника, но, скажем, не арендатора,
тогда как арендатор мог бы иметь право на
возврат самой квартиры в порядке
реституции.
--------------------------------
<*>
Если сделка признана недействительной по
иным основаниям, кроме пороков воли, то
презюмируется, что согласованная сторонами
цена и является рыночной. В этом случае
предстоит трудное доказывание обратного.
Одним из доказательств может быть цена той
же вещи в другой сделке.
С позиций
кондикционного требования и в иске ТОО
"Люта" должно быть отказано, так как
ответчик не обогатился в результате сделки:
все полученное было направлено на счет
импортера. Кроме того, и истец не был
собственником груза, а выступал как агент
(что при истребовании груза в натуре в
порядке реституции не имело бы значения).
Применимость кондикции или, во всяком
случае, норм об обязательствах, как
представляется, вытекает также и из того,
что в противном случае мы вынуждены будем
практиковать независимое встречное
истребование денег без каких-либо зачетов,
что едва ли имеет разумное обоснование,
хотя часто представляет интерес для одной
из сторон, например в случаях отсутствия
денег на счете и т.п., как форма
кредитования.
Вообще говоря, зачет в
рамках одной сделки практически исключен,
потому что предметом сделки не может
являться встречная передача однородного
имущества ввиду бессмысленности такого
предоставления. Именно поэтому установлены
дополнительные условия зачета, такие, как
зрелость, допустимость основания. Эти
дополнительные условия отпадают, поскольку
речь идет о реституции: здесь встречные
требования имеют тождественное основание и
возникают одновременно.
Главным
вопросом является природа денежных
требований о реституции - можно ли их
считать обязательственными или настолько
близкими к обязательствам, что становится
допустимым применение норм об
обязательствах. Уже статья 1103 ГК РФ,
допускающая субсидиарное применение норм о
кондикционных обязательствах, заставляет
признать эту близость. Может, правда,
показаться, что здесь существует аргумент,
ставящий под сомнение такой вывод: ведь
нормы о кондикции применимы субсидиарно и к
виндикационным требованиям, которые
являются вещными. Но более детальный анализ
показывает, что кондикция может
действовать только в сфере расчетов при
возврате имущества из чужого незаконного
владения (ст. 303 ГК РФ). А эти отношения
являются, как и любые расчеты, денежными и,
следовательно, обязательственными. Итак,
субсидиарное применение норм об
обязательствах из неосновательного
обогащения <*> само по себе является
аргументом в пользу обязательственного
характера требования денег по реституции.
Ведь субсидиарность предполагает
родственность.
--------------------------------
<*> Нужно подчеркнуть, что речь идет
именно о субсидиарном применении;
реституция не утрачивает своего значения
специальной нормы, вытесняющей общую норму.
Это видно, например, из того, что, хотя
сторона должна была знать о
недействительности сделки, переданные по
ней деньги подлежат возврату, несмотря на
правило пункта 4 статьи 1109 ГК РФ.
Следует
также отметить, что возможна и иногда
высказывается более радикальная позиция,
отрицающая субсидиарное применение
кондикции к реституции. Эта позиция черпает
свои аргументы преимущественно из истории
русского права и сравнительного права.
Но, как представляется, именно в сфере
кондикции национальные различия весьма
велики, причем довольно широко представлен
механизм субсидиарного применения
обязательств из неосновательного
обогащения (подр. см.: Цвайгерт К., Кетц Х.
Введение в сравнительное правоведение в
сфере частного права: Пер. с нем.: В 2-х т. Т. 2.
М., 1998. С. 289 и сл.). Поэтому в данной области
придется искать собственный механизм
взаимодействия реституции и кондикции, а
материал из истории как русского, так и
европейского права хотя и весьма полезен,
но все же не способен дать аргументов
прямого действия.
Другой довод. Никаких
иных прав, кроме обязательственных (личных)
и вещных, не существует. Требование денег не
может быть вещным притязанием.
Следовательно, это притязание
обязательственное, личное. По смыслу статьи
167 ГК РФ оно не может считаться строго
встречным. В силу статьи 328 ГК РФ встречный
характер обязательства имеет своим
основанием договор, но в нашем случае
договор не действует. Отсюда вытекает, что
ни одна из сторон недействительной сделки
не может приостановить предоставление,
поскольку другая сторона уклоняется от
выполнения своей обязанности. Но если мы
ведем речь о замене натурального
предоставления денежным, то возникает
вопрос о праве на зачет двух денежных
требований в рамках реституции.
Так,
между банком и институтом был заключен
кредитный договор. Но за несколько дней до
его заключения в отношении института (ФГУП)
была введена процедура наблюдения.
Впоследствии названный договор был признан
ничтожным. Институт заявил иск о взыскании
денежной суммы, списанной банком по
платежному поручению в счет процентов по
договору.
Президиум Высшего
Арбитражного Суда Российской Федерации
пришел к выводу о необходимости применения
двусторонней реституции с зачетом ранее
уплаченной истцом суммы. При этом споры о
недействительности сделок и применении
последствий их недействительности
рассматриваются в общем порядке, вне рамок
процесса о банкротстве <*>.
--------------------------------
<*> См.:
Постановление от 13.11.01 N 9180/00 // Вестник ВАС
РФ. 2002. N 2. С. 40 - 41.
Как видим, суд признал
допустимым зачет в рамках реституции. С
этим следует согласиться по тем причинам, о
которых говорилось выше.
В то же время
указание, что требование о реституции
должно заявляться вне процедуры
банкротства, кажется нелогичным. Ведь
применимость зачета при расчетах означает
подтверждение наличия денежных
обязательств из недействительной сделки (в
данном случае - кредитного договора). Но
исполнение денежных обязательств должно
происходить в рамках процедуры
банкротства.
Реституция лишь постольку
выводится за пределы банкротства,
поскольку она предполагает возврат
имущества в натуре хотя бы одной
стороной.
Реституция как
восстановление в прежнем имущественном
положении следует и за признанием
недействительными учредительных
документов общества, созданного путем
преобразования другого общества.
Кроме
имущественной стороны, на первом плане
существуют изменения собственно статусные.
Среди них - восстановление прежнего
юридического лица.
Обычным решением
является такое, когда одновременно с
признанием недействительными
учредительных документов вновь созданного
восстанавливается прежнее юридическое
лицо <*>. Чаще всего для этого принимается
административный акт в том же порядке, как и
для регистрации. Видимо, такая практика
соответствует смыслу закона, который
говорит о восстановлении нарушенного права
(статьи 12, 13 ГК РФ).
--------------------------------
<*> Например, Президиум Высшего
Арбитражного Суда Российской Федерации в
Постановлении от 26.11.96 N 3070/96 указал, что
признание недействительными учредительных
документов общества с ограниченной
ответственностью и постановления о его
регистрации восстанавливает статус
арендного предприятия, путем
преобразования которого это общество было
создано.
Но нельзя не заметить, что в
результате появляется два юридических
лица: новое, которое еще существует,
несмотря на установленные пороки при его
создании; и прежнее, продолжающее свое
существование, поскольку именно в этом
состоит восстановление нарушенного права.
Однако у этих двух юридических лиц имеется
один на двоих имущественный комплекс. На
почве этого имущества и возникают
осложнения.
Общим подходом к
имущественным взаимоотношениям двух
организаций является, естественно,
применение механизма реституции.
Это
необходимо подчеркнуть, так как в
большинстве случаев имущество просто
забирают у одного (вновь созданного)
юридического лица и возвращают прежнему.
Никакой правовой почвы такие действия не
имеют, несмотря на их распространенность.
Конечно, это и не реституция, поскольку
здесь нет двусторонности.
Например, был
признан недействительным договор купли -
продажи муниципального предприятия и в
порядке реституции возвращены в
муниципальную собственность ряд объектов,
входящих в имущественный комплекс
предприятия, а в пользу покупателя взыскана
часть оплаченной суммы.
Президиум
Высшего Арбитражного Суда Российской
Федерации с решением не согласился,
поскольку суд оставил без внимания
доказательства, представленные обществом,
о затратах на реконструкцию объекта. Таким
образом, двусторонняя реституция проведена
с нарушением требований пункта 2 статьи 167
ГК РФ <*>.
--------------------------------
<*>
См.: Обзор практики разрешения споров,
связанных с применением арбитражными
судами Федерального закона "О приватизации
государственного имущества и об основах
приватизации муниципального имущества в
Российской Федерации": Прилож. к инф. письму
Президиума Высшего Арбитражного Суда
Российской Федерации от 21.02.01 N 60 (п. 5) //
Вестник ВАС РФ. 2001. N 5. С. 83 - 84.
Итак, если
признаны недействительными учредительные
документы общества, созданного путем
преобразования, то между прежним и новым
устанавливаются отношения по реституции;
при этом должны быть возмещены и затраты
вновь созданного общества, в том числе с
применением норм статей 1102 - 1103 ГК РФ.
Сложность этого очевидного на первый
взгляд суждения состоит в том, что общество,
созданное с нарушениями, должно быть
ликвидировано, если нарушения неустранимы.
А ликвидация, как может показаться,
препятствует установлению каких-то новых,
не существовавших раньше имущественных
прав.
На самом деле непреодолимых
препятствий здесь нет. Сам по себе процесс
ликвидации сводится к выявлению кредиторов
и дебиторов. Права из недействительной
сделки после их определения должны стать
правами требования и соответствующими
обязательствами. С этой точки зрения
прежняя организация будет выступать
кредитором (или собственником) по отношению
к вновь созданной организации, независимо
от того, находится ли она в стадии
ликвидации, одновременно являясь ее
должником (дебитором) в части, например,
затрат на истребуемое имущество.
В
случае ликвидации все еще остается два
юридических лица, одно из которых выступает
через ликвидационную комиссию. Между ними и
ведутся все расчеты.
Следующим
возникает вопрос, каким образом права,
вытекающие из недействительной сделки,
входят в состав имущества лица, в том числе
в состав конкурсной массы.
Очевидно, что
эти права являются неопределенными:
во-первых, неизвестно, будет ли признана
сделка недействительной, в том числе
ничтожной, хотя по смыслу статей 12, 166 ГК РФ
обязательного признания сделки ничтожной и
не требуется. Однако понятно, что без оценки
судом фактических обстоятельств в
большинстве случаев считать ту или иную
сделку недействительной нельзя. Во-вторых,
неизвестно, будет ли присуждение по
реституции денежным или натуральным.
Наконец, неизвестно, в каком размере
состоится денежное присуждение.
Отсюда
следует вывод: право из недействительной
сделки должно учитываться именно как право
из недействительной сделки, а не в какой-то
иной форме. Видимо, оно может быть предметом
оценки, и тогда будет выражено в
стоимостном выражении. Но это не означает,
что право тем самым становится денежным,
кроме случаев, когда речь идет о позиции
покупателя (вообще плательщика).
Право
из недействительной возмездной сделки, как
правило, сопряжено с обязанностью (если
сделка была исполнена) <*>. Обязанность
эта, как и право, также не определена.
--------------------------------
<*> Именно это
обстоятельство создает препятствия для
применения нормы пункта 7 статьи 114 Закона о
банкротстве в форме изъятия или обращения
взыскания на незаконно полученное третьим
лицом имущество должника так, как это
предлагается в консультации по этому
вопросу (см.: Вержак М., Полудняков В. Иск
"последней надежды" // Хозяйство и право. 2002. N
2.
