Применение норм о доброй совести в гражданском праве россии
судебной практикой провозглашена
противоположная презумпция
недобросовестности приобретателя <**>.
Такой подход не может не вызывать
возражений, но нужно признать, что он в
известной мере отражает и состояние
правопорядка в стране, и давно сложившееся
подозрительное отношение к обороту,
продуктом которого и является добрая
совесть. Все государственные органы, в том
числе суды, отнюдь не чувствуют острой
ответственности за надежность оборота.
Жертвой этих настроений становится и
добрая совесть.
--------------------------------
<*> Подробнее см.: Скловский К.
Собственность в гражданском праве. М., 1999. С.
257 и сл.
<**> См. п. 24 Постановления
Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 года N 8 "О
некоторых вопросах практики разрешения
споров, связанных с защитой права
собственности и других вещных
прав".
Известно, что нашим правом долгое
время отрицалась всякая возможность
владельческой защиты. В результате
Гражданским кодексом допускается ситуация,
когда, например, собственник, утративший
возможность виндикации, может просто силой
забрать вещь у владельца, в том числе
добросовестного, без всяких отрицательных
частноправовых последствий.
Практика
выносит на поверхность самые разные
владельческие конфликты, которые пока в
большинстве случаев даже точно не
квалифицируются из-за полной утраты всего
юридического инвентаря, связанного с
защитой владения. До сих пор остается
непоколебленным убеждение, что защите
подлежит только право. К сожалению, ничего
иного и не вытекает из ст. ст. 11 - 12 ГК РФ.
Приходится буквально проламывать стену,
чтобы доказать саму возможность того, что
защиты достойны и иные ценности, кроме
права. Например, сама личность, о чем так
убедительно говорил И. Покровский.
Коснемся некоторых ситуаций, не в порядке
их теоретического развертывания, а в
порядке возникновения их в жизни, за
которой юридическая практика с трудом
поспевает.
В первую очередь стало расти
количество споров по поводу
добросовестного приобретения имущества,
отчужденного с нарушением публичных
запретов, например не прошедшего
таможенную "очистку". С одной стороны,
таможенный орган вправе изъять имущество
не только у нарушителя (собственника), но у
любого третьего лица. С другой - при этом
никак не учитывается добрая совесть
приобретателя, которая в отношениях с самим
собственником имеет, однако, решающее
значение. Аналогичная картина складывается
и в сфере исполнительного производства.
Анализ возникающих проблем приводит к
выводу, что здесь возможна и необходима
защита добросовестного приобретателя, хотя
налицо колебания судебной практики
<*>.
--------------------------------
<*>
Подробнее см.: Скловский К. Защита владения
от изъятия в административном порядке //
Хозяйство и право. 1998. N 7. С. 114; Некоторые
проблемы оспаривания в суде реализации
имущества на торгах // Вестник ВАС РФ. 2001. N 9.
С. 103; Некоторые проблемы владения в
судебной практике // Вестник ВАС РФ. 2002. N 4. С.
95.
Серьезные проблемы заключены в
публично-правовых аспектах
взаимоотношений собственника и
незаконного владельца.
Очевидно, что
публичное право не принимает во внимание
ничего иного, кроме права на вещь. Например,
при обсуждении вопроса, должен ли платить
налог на транспортное средство собственник
угнанного автомобиля, без колебаний
поддерживается позиция налоговых органов,
требующих уплаты налога от собственника,
несмотря на доказанную утрату им владения
<*>. Отмена данного налога не отменяет
общего подхода: для публичного права утрата
владения значения не имеет.
--------------------------------
<*> ЭЖ-Юрист. 2001. N 6.
С. 10.
Возникает вопрос, каково основание
налогообложения собственника, утратившего
возможность использовать имущество, и
освобождения от налогообложения владельца,
фактически имущество эксплуатирующего.
При анализе этой проблемы обнаруживается,
что хотя вопросу не уделялось до сих пор
достаточного внимания, нет никаких
препятствий для предъявления
собственником иска о взыскании
неосновательного обогащения с незаконного
владельца. Дело в том, что хотя бы
незаконное владение и было начато
добросовестно, эта добросовестность в
любом случае отпадает с момента
обнаружения собственника. Предъявление
собственником иска, во всяком случае,
лишает владельца добросовестности,
вследствие чего отпадает и основание для
присвоения владельцем плодов и доходов от
чужого имущества <*>.
--------------------------------
<*> Подробнее см.:
Скловский К. О правах владельца на плоды и
доходы // Хозяйство и право. 1999. N 1. С.
48.
Открывается возможность не только
поставить на правовую основу отношения
собственника и незаконного владельца, но и
создать дополнительные стимулы для
скорейшего возвращения в оборот выбывшего
из него имущества.
Обнаруживается и
почва для налогообложения собственника.
Система государственной регистрации имеет
одной из своих главных целей вытеснение,
вплоть до полного исключения, возможности
добросовестного, а значит, и незаконного
приобретения недвижимости. Именно в нуждах
оборота, а отнюдь не в видах государства
находятся истоки и системы традиции, и
системы регистрации. Поэтому нельзя не
признать данью несколько наивному этатизму
убеждение, что смысл регистрации состоит в
том, чтобы установить государственный
контроль над "наличием и динамикой вещных
прав". Следуя этим своим взглядам, автор
приходит к выводу, что нет никакой нужды в
регистрации, например, ареста объекта
недвижимого имущества: если акт
регистрации - это акт публично-правовой, то
арест - тоже акт публично-правовой и
регистрировать его не нужно. Впрочем, далее
автор снисходительно усматривает все же
повод для регистрации ареста. Видится он
ему в том, что "наличие ареста, наложенного
на недвижимое имущество... является
основанием для отказа в государственной
регистрации" последующих сделок <*>. В.
Логинов не замечает, что отсутствие
доступных сведений об аресте вещи
позволяет приобрести ее третьим лицам
добросовестно, а это делает бессмысленным
сам арест. Именно в этом, а не в
государственном "акте признания прав" смысл
и регистрации ареста, и всякой регистрации
прав на недвижимость. Впрочем, государство
в ходе регистрации реализует некоторые
собственные цели - фискальную, учетную и
т.п., - но эти цели сами по себе вовсе не
выступают как главные и могут быть вполне
достигнуты и без дорогостоящей системы
государственной регистрации
недвижимости.
--------------------------------
<*> Логинов В. Право не безгранично //
ЭЖ-Юрист. 2001. N 11. С. 4.
Название материала
(о регистрации) не лишено иронии, впрочем,
едва ли умышленной. Ведь система
регистрации направлена именно против
действия доброй совести как ограничителя
права.
Конечно, показанный подход весьма
распространен и во многом определяет
практику деятельности гос. регистраторов.
Они чувствуют себя именно источником прав,
их распределителем, а не гарантами
надежности оборота, вполне разделяя
аналогичные убеждения, присущие, как мы
могли видеть, и другим органам
государства.
В результате главная цель
регистрации - обеспеченность оборота
недвижимости - и не достигается. В то же
время та цена, которую мы платим за введение
регистрации (для вытеснения тем самым
доброй совести) - замедление и затруднение
оборота недвижимости, - конечно, уплачена
сполна.
Например, АО, получившее в
качестве взноса в уставный капитал объекты
недвижимости, обратилось за регистрацией
перехода права собственности. В
регистрации было отказано по тем
основаниям, что ранее зарегистрированное
тем же органом право учредителя вызывает у
регистратора (!) сомнения, поскольку у
правопредшественника была общая долевая
собственность, а в акте регистрации это не
нашло отражения (указаны конкретные
здания). Естественно, получатель имущества
не имел оснований для таких сомнений и
потому является вполне добросовестным,
однако не в состоянии стать собственником
из-за отказа, возможно и обоснованного, в
регистрации. Тем самым система регистрации
сама создала ситуацию, которую она призвана
исключить: добросовестное незаконное
приобретение имущества.
Понятно, что
ненадежность данных регистрации - не только
условие влиятельности регистраторов, но и
условие самого их существования в том
качестве, в котором его мыслят
отечественные чиновники. Они
заинтересованы в ненадежности потому, что
это положение дает им самый широкий маневр -
от отказа в регистрации до снисхождения к
обескураженным просителям. Частным
проявлением этого стала тенденция
регистрировать даже те права, которые вовсе
не влияют на устойчивость оборота <*>. Как
видно из обзора ВАС РФ, в большинстве
случаев требования регистрации
необоснованны <**>. Однако не все такого
рода инициативы регистраторов все же
отфильтрованы судами.
--------------------------------
<*> Существует и
доктринальная поддержка этой тенденции.
Например, О. Ломидзе, отмечая, что
"законодатель не устанавливает общих
правил, указывающих на последствия
регистрации ограничения и на последствия
ее отсутствия", делает из этого вывод, что
имеется "потенциал правового
регулирования", в частности предлагается
регистрировать "ограничения, обусловленные
правом рентополучателя, нанимателя,
ссудополучателя" (Ломидзе О. Проблемы
правового регулирования государственной
регистрации ограничений прав на недвижимое
имущество // Хозяйство и право. 2001. N 7. С. 25, 27 -
28). Не говоря уже о том, что такой подход
выходит за рамки ст. 131 ГК РФ, предписывающей
регистрировать только вещные права,
непонятно, какова цель этих новых
препятствий обороту, если не забывать, что
регистрация в целом оборот всегда
затрудняет.
Покупатель вещи, переданной
под ренту, узнает об этом, как только
продавец предъявит ему основание своего
права. А без этого приобретение вещи
технически невозможно. Точно так же и
третьи лица могут узнать из данных
регистрации, что имущество приобретено по
договору о ренте, и учитывать это в своих
отношениях с плательщиком ренты.
Что
касается ссуды, то существующее здесь право
следования - видимо, недостаточное
основание для регистрации ввиду достаточно
широкой возможности расторгнуть договор.
Кроме того, при заключении договора
относительно вещи, находящейся во владении
ссудополучателя, едва ли удастся скрыть
этот факт. Наконец, все инструменты оборота,
как и связанные с ним (в том числе
регистрация), не имеют в виду безвозмездные
сделки, выпадающие из оборота и на самом
деле не составляющие практических
проблем.
Необходимость регистрации
прав нанимателя также вызывает сомнения
хотя бы потому, что данная акция превысит
все возможности органов регистрации и
окажется, конечно, технически
неосуществимой и социально недопустимой;
учет нанимателей и, тем самым, их прав с
помощью прописки или ее суррогатов - видимо,
единственно возможная сегодня форма
регистрации. Очевидна другая проблема -
доступность указанных данных для
исключения в этой сфере незаконного
(добросовестного) приобретения жилых
помещений.
В целом предложения О.
Ломидзе и иных юристов, высказывающих
аналогичные взгляды, сводятся к тому, что
следует регистрировать все, что только
можно технически зарегистрировать, причем
возможность регистрации следует толковать
максимально расширительно. Регистрация из
средства укрепления кредита и устойчивости
оборота - только этим можно оправдать
вытекающее из системы регистрации
затруднение оборота - превращается таким
образом в самоцель. Оборот, как всегда в
нашей стране, приносится в жертву.
<**>
Информационное письмо Президиума ВАС РФ от
16 февраля 2001 года N 59 "Обзор практики
разрешения споров, связанных с применением
Федерального закона "О государственной
регистрации прав на недвижимое имущество и
сделок с ним" // Вестник ВАС РФ. 2001. N 4. С.
19.
Например, был зарегистрирован договор
купли-продажи квартиры, который, однако,
исполнен не был; не было и государственной
регистрации перехода права собственности.
После этого продавец продал ту же квартиру
другому лицу, но в регистрации этого
второго договора было отказано. Иск о
понуждении к регистрации был отклонен, хотя
продавец вполне корректно ссылался на то,
что хотя договор и заключен, но не исполнен,
и он остался собственником. В обоснование
своего решения суд сослался на то, что
"Единый государственный реестр прав должен
содержать не противоречащие друг другу
регистрационные записи о правах на
недвижимое имущество, об обременении этих
прав и о сделках с таким имуществом. Наличие
в Едином государственном реестре прав
записи о зарегистрированном договоре
купли-продажи квартиры препятствует
совершению записи о регистрации нового
договора купли-продажи той же квартиры,
заключенного тем же продавцом, до тех пор
пока регистрационная запись о более раннем
договоре не будет погашена записью о
прекращении упомянутого договора ввиду его
расторжения, отказа от него одной из сторон
или прекращения по другим основаниям.
Поэтому учреждение юстиции правомерно
отказало сторонам нового договора в его
государственной регистрации" <*>.
--------------------------------
<*> Информационное
письмо Президиума ВАС РФ от 16 февраля 2001
года N 59 (п. 4).
Как можно судить, Высший
Арбитражный Суд РФ, помещая это дело в
обзор, поддерживает позицию суда первой
инстанции. Между тем вывод суда отнюдь не
очевиден. Нет никакого противоречия в том,
что продавец более одного раза продает
вещь. Поэтому регистрация этих договоров не
противоречит ни смыслу Гражданского
кодекса РФ, ни смыслу государственной
регистрации оборота недвижимости.
Напротив, отказ в регистрации очевидным
образом ущемляет интересы участников
оборота. Во-первых, органы государственной
регистрации не должны брать на себя защиту
прав частных лиц, в том числе первого
покупателя, который вправе потребовать
исполнения договора. Если он не делает
этого сам, тем меньше оснований защищать
его государственному органу. Во-вторых,
второй покупатель лишается права
требования из договора, который после
отказа в регистрации оказывается
незаключенным. В-третьих, и это еще более
важно, оборот недвижимости вынужденно
загоняется в тень и уходит из-под
публичного контроля. Но ведь одна из
главных задач системы регистрации
недвижимости - сделать весь оборот
недвижимости открытым и публичным.
Непонятно также, по какому основанию
продавец мог бы требовать расторжения
договора, которое рекомендовано судом. Даже
невыполнение обязательства по оплате
квартиры или иной вещи, как известно, не
дает права на расторжение купли-продажи. Ни
закон, ни деловая практика не
предусматривают и одностороннего отказа от
купли-продажи. Но невыполнимость данных
судом рекомендаций - лишь одно из
обстоятельств, подтверждающих
сомнительность приведенного решения.
Главное состоит в том, что наличие
нескольких записей о продаже одной и той же
недвижимости в наибольшей степени отвечает
как нуждам оборота и его участников,
имеющих возможность
